Проклятие на счастье (СИ)

Не раздумывая, я быстро натянула его поверх рубашки и стала осматриваться в поисках сапог. Но мои метания прервал громкий грохот в дверь, мы замерли и переглянулись. Вэлкан стоял уже одетый, ближе всех к выходу и жестом указал нам на окно позади наших спин, а затем на его сумку. Эмилия бросилась к вещам и выудила оттуда длинную верёвку, затем привязала ее к ножке кровати и выбросила из открытого к этому времени мною окна, другой ее конец.

Громкий стук в дверь повторился.

- Именем императора, приказываю открыть дверь! Мы разыскиваем опасных преступников, и если вы не отопрете, то мы будем вынуждены выбить ее.

Вэлкан неожиданно скорчил низкий, голос, какой обычно был у местных пьяниц, и ответил.

- Нет тут никого, кроме меня да пары бутылок эля! Проваливайте! Мне не встать самому с этой постели, я славно сегодня повеселился! - после этого он рассмеялся в голос, да так правдоподобно, что даже я поверила бы в его слова, если бы не видела его актерскую игру лично.

Мы с Эмилией подхватили сумки, вешая их на плечи и стали выбираться из окна. Она полезла первой и уже вскоре была на земле под окном. За дверью слышались голоса, смешки и тихие разговоры гвардейцев, похоже солдаты поверили в обман Вэлкана, но не знали как теперь исполнить приказ своего главнокомандующего. Я поманила оборотня рукой за собой, но тот лишь покачал головой и тихо сказал.

- Беги, цветочек, я обернусь в зверя и задержу их, ты же не сможешь напасть на свою пару. Он тебя схватит, даже один. Достаточно с тебя страданий, Аэлина. Мне же не составит труда догнать вас чуть позже, только не пугайся волчьего обличья, - подмигнул он мне на прощание с улыбкой.

После этих слов его мышцы, кости и кожа стали меняться, раздуваясь и приобретая очертания волка. Не мешкая больше ни минуты, я полезла в окно, держась за верёвку. Внизу меня ждала Эмилия, мы осмотрелись и обнаружили навес под которым стояли наши лошади и побежали к ним по вязкой мокрой земле, что ощущалось моими босыми ногами особенно хорошо.

Собрав волю в кулак, чтобы руки не так дрожали от переполняющего страха, я быстро запрягла лошадь и надела на нее седло, при этом крепко застегнув на ней все ремни. Эмилия тоже справилась быстро. Через минуту мы уже вывели под уздцы наших коней со двора постоялого двора на дорогу, чтобы это было максимально тихо. В этот момент послышался нечеловеческий рык из здания, а за ним и всполохи голубого магического света вынырнули из окон, освещая улицу. Грохот, после того, как мы вскочили на лошадей и понеслись прочь галопом, ещё долго рассекал пространство вдалеке позади нас.

От лица Арсесиуса.

Одна лишь мысль, что моя пара далеко от меня, могла доводить до сумасшествия. Я был слишком с ней жесток и прекрасно понял это только когда очнулся на полу ее комнаты. Осознание произошедшего навалилось всей своей тяжестью, когда я увидел окровавленные простыни. Они были не просто в каплях крови... Ее крови... Но пропитаны ей практически полностью. Вина затопила мое нутро, но дело было уже сделано, похоже от злости я совсем лишился разума, что мне не помешало навредить своей паре по-настоящему. Я не собирался ее убивать, но это я сейчас так думал.

На самом же деле, возможно только благодаря связующим узам она всё ещё была жива. Благодаря им мне не удалось завершить начатое... Я чётко ощущал, что Эллин жива и достаточно далеко от меня. Странно, что вино вообще подействовало на меня, да ещё так. Обычно алкоголь редко меня пробирал.

Взяв кувшин в руки я принюхался к содержимому. Пахло травами. Как я вообще не заметил лекарственного противного запаха раньше? Я был зол. На нее. Затем на себя... за то, что сделал с ней. Но иначе я не умел жить. С самого рождения мне приходилось выживать, и теперь тот монстр, которого, когда-то взрастил во мне темный эльф, что называл себя моим отцом, вырвался наружу, как и всякий раз, когда мне требовалось кого-то мучить, чтобы почувствовать себя лучше. Никто не знал, что я черпаю силы из страданий других, подобно тому, как это делал тот, кто меня породил. От этого я ненавидел свою природу ещё больше...

Наверняка Эллин в целительной, и сейчас над ней хлопочут демоны, заживляя раны от моего ночного приступа тьмы.

Так я обычно называл их - те моменты, когда мир погружался в воспоминания о прошлом из-за какого-то события, которое злило или заставляло страдать.