Проклятие на удачу

Я улыбнулась в ответ, довольно огляделась. Набережная, залитая солнцем, череда лавок и кафе, шум прибоя и крики чаек, запах соли. И надежный фейри, готовый в любую секунду подхватить. С ним я чувствовала себя как за каменной стеной. Можно было наслаждаться прогулкой, а не думать, где именно застрянет каблук и откуда оторвется пуговица. Но главное, с Кайденом я забывала про неприятности, про проклятия, про темное везение и поездку во дворец.

— Куда дальше? — Кай поправил ремень сумки, куда я складывала купленные семена и безделушки.

Каюсь, не удержалась и заглянула в сувенирную лавку. Мама и девочки любят разноцветные ракушки, поющие тихими голосами. А Ула, как и все ундины, обожает жемчуг. В итоге я купила каждой по ракушке, а младшим — по жемчужине на декоративной серебристой нитке. Подаришь одной — вторая расстроится. Хоть у мелких почти год разницы, ведут они себя как близнецы.

Напишу, что безделушки привез знакомый Кайдена, у которого я как раз сейчас должна обследовать плантации. Лгать было противно, но сказать правду я не могла — слишком высоко сидят те, кто замешан в истории с проклятым везением и моим рождением. Таким моя семья — что сорняки у дороги, раздавят и не заметят.

Легкое прикосновение к щеке вернуло меня на набережную. Кай приподнял пальцами мой подбородок и, глядя в глаза, уверенно сказал:

— Ты обязательно вернешься к ним.

Я тоже себе часто так повторяла.

— Я знаю. — Если говорить уверенно, сомнения отступают.

— Правильно, нельзя сдаваться, — светло улыбнулся Кай.

Непривычные, искренние, открытые улыбки заставляли улыбаться в ответ. Тянуться к фейри, точно к солнцу. И обжигаться, вспомнив, что он охотник. Но ведь сегодня такой чудесный день, можно немного помечтать? Сделать вид, что он просто фейри, а я — просто девушка и мы гуляем по набережной. И нет злющей котоболонки, оставшейся в гостевом домике у станции и заявившей, что нормальные нелюди не топают куда-то ни свет ни заря, они отсыпаются после бессонной ночи, потому как во дворце будет не до отдыха. И нет дворца. И темного везения. И самого темного.

Есть я, Кай, солнце, море и теплый камень под туфлями. Камень — предательски скользкий.

Я со смехом вцепилась в Кайдена, он обнял меня за талию, согрел теплом, окутал ароматом полынной степи.

— Знаешь, такими темпами меня скоро действительно придется таскать на плече, как куль с мукой!

— Или носить на руках. — Серые глаза смотрели в душу, щекам стало жарко, сердце забилось быстрее.

Нарочно или случайно он меня смущал, я не знала, но мне это нравилось.

— А как ты понял, что я думаю о родных? — Я потянула Кая дальше.

Хотелось до конца осмотреть набережную. Время только перевалило за полдень, так что до вечера вполне можно успеть налюбоваться на синее, как васильки, море.

— Много раз видел такой взгляд у других. — Кай остановился, задумчиво уставился в набегающие внизу на берег волны. — Иногда в зеркале.

Фейри подошел к каменному парапету, поставил сумку, убедился, что я опираюсь на перила и не собираюсь вместе с ними планировать в море. Для надежности обнял рукой за талию.

— Кай, ты был далеко от дома? Ты что-то вспомнил? — обернулась я к фейри.

По загорелому лицу скользили светлые блики от воды, ветер шевелил темные, почти черные волосы. Забавно, оказывается, они у него цвета кофе.

— Вспомнил. Не так много, как хотелось бы. — Рука на талии сжалась чуть сильнее. Кай вздохнул и с едва заметной улыбкой продолжил: — Я помню отца и мать, но не знаю их имен.

Я придвинулась ближе к Каю. Мои слова сейчас не нужны — ему надо самому выговориться. Фейри это понимал, хотя я видела, что это для него непривычно. Оно и понятно: не во всех семьях, как у нас, принято делиться горестями, радостями и сомнениями.

— Зато я помню, как отец учил меня держать меч, драться на ножах. Потом пригласил наставника. А мама… Она обожала полосатые розы. И у нее был очень тихий голос, но ее всегда слышали. Я много учился — меня отправили к фейри. Я помню города на холмах.

— А где жили родители?

— Не знаю. Светлый дом… где-то, но не у фейри точно. Потом служил… — Кайден поморщился. — Я был кем-то… военным, скорее всего… А потом…

Он запрокинул голову, посмотрел на небо. Ему было тяжело говорить о прошлом, которое приходилось собирать по лепесткам, даже не зная, что за цветок там рос когда-то.

Возможно, я сделала глупость — обняла Кая, прижалась к его груди, стараясь передать тепло и то, что я рядом, тут. Семья и друзья — это то, что учит нас сочувствовать, любить, помогать, идти на уступки, то, что не дает сердцу покрыться толстой скорлупой равнодушия, закрывшись в сухом бутоне одиночества.

Кай напрягся, точно натянутая струна, его дыхание шевельнуло мои волосы… И фейри тихо рассмеялся, обнял в ответ. Если бы не прохожие, так бы и стояла! Но от косых взглядов уже начинала зудеть спина, поэтому пришлось отпустить Кая и отступить. И оступиться. Фейри со смешком поймал меня, не дав проверить, так ли далеко море, как кажется с высоты мощенной камнем набережной.