Проклятие Немезиды

Он потянул ручку ящика, та легко поддалась. Чтобы схватить рукоять метательного ножа, Гутову потребовалась доля мгновения, еще столько же он потратил на выбор удобной позиции. Румяный здоровяк кинулся ему навстречу, на бегу расстегивая пиджак. Там кобура, догадался Роман. Короткий взмах рукой, восклицание Оксаны, в котором смешались ярость, гнев и восхищение, и, совершив три оборота, острие впилось в плечо охраннику. Сказывалась нервозность и неудобная позиция для броска — он промахнулся. Розовощекое лицо мужчины обиженно скривилось, как у ребенка, получившего незаслуженный шлепок. Хитроумное лезвие ножа типа «орлиный глаз» имело двойную насечку, вытащить из раны его было не так просто! Время остановилось. В ладонь легла рукоять ножа типа «осетр» — так именовался отечественный нож, изготовленный из специальной стали, с центром тяжести, смещенным в сторону острия, что делало баланс оптимальным. Однако он недооценил Штольца. Двигался тот чрезвычайно быстро. Напряглись литые плечи, Роман все-таки успел метнуть нож, и чудовищный силы удар обрушился ему на голову. Прежде чем провалиться в обморок, он вспомнил. Мария не знала его номер телефона. Но это уже не имело значения. Всепоглощающая тьма поглотила сознание.

Острый укол в предплечье вернул его к реальности. В лицо ударил сноп яркого света.

— Выражение глаз преступника имеет значение при допросах! — откуда-то сбоку раздался голос Штольца. Приторный запах лосьона ударил в ноздри. — Вам больно? Но мы ничего еще не делаем. Вероятно, у вас низкий болевой порог. Это и хорошо и плохо. В отдельных случаях нам приходилось отрезать веки допрашиваемым, вас эта неприятная процедура не коснется.

Роман покрутил головой. Тесная комната была оборудована под медицинский кабинет. На столе в идеальном порядке лежали блестящие инструменты. Штольц положил на стол шприц со следами крови в прозрачной колбе.

— Вы меня удивили, Роман!

Мужчина был обнажен по пояс, ребра рассекал свежий порез. В настоящий момент он приклеивал к ране белую полоску пластыря.

— Ваша работа! — сказал Штольц. — Три сантиметра влево, и нож угодил бы в печень. А ранения в печень считаются одними из опаснейших, поверьте бывшему военному!

Он был сложен как профессиональный атлет, мышечный корсет облекал его торс.

— Где вы так наловчились метать ножи?

— Много тренировался…

Роман шевельнулся, в висках тотчас пробудилась боль.

— Мой подчиненный потерял много крови, — с оттенком упрека проговорил Штольц. — Я не ожидал, что вы пользуетесь такими интересными ножами, с зазубринами вовнутрь. Взрослый мужчина кричал, как дитя малое, когда я выдергивал лезвие из раны.

— До свадьбы заживет…

— Шутите! — одобрительно воскликнул Штольц. — Правильно говорят: первое впечатление обманчиво. Я принял вас за слабака и сделал вам инъекцию. Успокойтесь, ничего страшного. Всего лишь способ укрепить сердечную мышцу. Мы ведь не хотим, чтобы ваше отважное сердце остановилось раньше времени!

— Вы будете меня пытать?

Спазм заставил сжаться мочевой пузырь. Штольц бросил рассеянный взгляд на щипцы и скальпели.

— Вам уже страшно. — Он сочувственно вздохнул. — Странно. Бросаться на двоих вооруженных мужчин с ножом не побоялись, а щипцы увидели, и поджилки дрожат. Кстати, я на всякий случай забрал ваши игрушки с собой.

Он протянул руку к пакету, лежащему на столе.

— Спросите, зачем я это сделал? Психология! Мужчины часто бывают привязаны к вещам, хотя скрывают это. Ваши любимые ножи, которыми вы так виртуозно владеете, будут лежать здесь, на виду. Если наша беседа увенчается успехом, вы запросто сможете их забрать и отправиться домой!

Роман потянул руку, но кисть была привязана крепко. Это только в фильмах у героев боевиков разбалтываются путы в нужный момент! Штольц заметил движение, улыбка тронула жуткие черты его лица.

— Вы — боец! — сказал он. — Надеетесь освободить руку и поразить меня при помощи своих ножей! Беспомощность угнетает больше, чем физические страдания. В принципе, в пытке нет необходимости. Достаточно сделать инъекцию пентотала натрия. Однако я предпочитаю старый добрый метод. Спросите, почему? Отвечу. Сам процесс пытки чрезвычайно интимен, рушатся психологические барьеры, человек полностью обнажает свою душу. Своего рода духовный эксгибиционизм. Читали роман Оруэлла «1984»? Блестяще описано родство душ, возникающее между палачом и жертвой.

Штольц потер ладони.

— Нас никто не побеспокоит. Здесь крепкие запоры и чудесная звукоизоляция, можете кричать сколько заблагорассудится. Некоторые люди стесняются криков. Ложный стыд! Это все равно что стесняться своей наготы.

Он исчез из поля зрения, заиграла классическая музыка.

— Вам нравится Шопен?! — прокричал невидимый за спиной Штольц. — Бедный малый сгорал от чахотки. При росте метр восемьдесят он весил сорок пять килограммов. Божественно гениален! Ушел из жизни в тридцать девять лет!