Проклятие Низвергнутого бога

– Довольно сложно выговорить их имя на языке островитян, – сказал черногорец. – Он слишком труден для нас. По-черногорски это звучит как манкикеты, что в переводе на ваш язык значит котообезьяны. Иногда мы называем их просто – манкты. Это что-то вроде, – он нахмурился, пытаясь подобрать слово, – котозьяны, хотя я знаю, что такого слова не существует.

– Котозьян, – медленно произнес Ланиус. – Да, такого слова не было прежде. Однако теперь оно появится, как и существо, которое так называется.

– Мы дарим вам пару, ваше величество, и у самки скоро появятся детеныши. Если вы будете хорошо о них заботиться, и вам повезет, то в будущем может появиться большое потомство, – продолжал Ярополк. – Вы сможете неплохо заработать, продавая их людям, жадным до всего необычного. – Как посол он мог бы быть не столь прямолинейным, как купец он не смог не дать практического совета. – Содержать их совсем не трудно. Они едят все, что остается со стола или удастся поймать. На тех островах водится множество белок.

– Могу представить. – Ланиус разглядывал самца, котозьяна, напомнил он себе. Тот тоже внимательно смотрел на него золотисто-желтыми, блестящими глазами с узкими зрачками. – Когда я смогу выпустить их из клетки?

– Как только вам будет угодно, ваше величество, – ответил Ярополк. – Но вам стоит побеспокоиться о месте. Вы не представляете, насколько они проворны. Если не хотите их лишиться, это стоит делать в комнате с прутьями на окнах и без отверстий в стенах. – Он замолчал, припоминая еще что-то. – Да, и как только появятся детеныши, позаботьтесь переселить самца в другое место. Иначе он попытается убить их.

– Я понял. Спасибо за предупреждение.

Ланиус спустился с трона и подошел к клетке с животными. Снова гвардейцы попытались встать между ним и черногорцами, и опять он отстранил их.

Мальчик приблизил руку вплотную к прутьям клетки, чтобы самец смог почувствовать его запах. Он поступал так же, здороваясь с обычными котами, когда видел их впервые. Котозьян просунул кончик носа сквозь прутья, коснувшись пальцев юного короля. Ланиус почувствовал теплое дыхание животного на своей коже. Котозьян принюхивался с большим интересом, привыкая к незнакомому запаху. Его взгляд, устремленный на человека, казалось, выражал гораздо больше интереса, чем у обычного кота. После короткого раздумья мальчик подумал, что такое поведение естественно для животного, проводящего большую часть жизни охотясь.

Просунув указательный палец внутрь, Ланиус почесал котозьяна за ухом.

– Осторожно, ваше величество, – предупредил Ярополк. – Он может укусить. Как я сказал, это не совсем домашние животные.

– Я знаю, любой кот может укусить. Однако не похоже, что этот котозьян настроен враждебно.

Как бы в подтверждение этого зверек зажмурил свои глаза от удовольствия. Вслед за этим он заурчал. Звук немного отличался от урчания домашнего кота, он был немного ниже и более скрипучий. Но без сомнения, это было урчание. Ланиус улыбнулся, и стоявшие поблизости стражники тоже не смогли сдержать улыбку.

Но затем котозьян сделал вещь, совершенно невозможную для обычного кота. Он высунул свою левую лапу, нет, скорее руку, и обхватил своими пальцами указательный палец Ланиуса. Пожатие было мягким. Рука зверька была слегка теплее, чем у мальчика. Она заканчивалась не загнутыми острыми когтями, как у котов. Это были почти ногти, как у человека, только более острые на концах. Зверек не пытался оцарапать ими.

Лептурус за спиной Ланиуса произнес:

– Кажется, вы ему нравитесь, ваше величество.

– Похоже на то, – согласился Ярополк. – Я очень рад.

Даже с маленькой пушистой лапкой, держащей его за указательный палец, Ланиус продолжал почесывать котозьяна за ухом. Довольное урчание стало громче.

– Я действительно ему понравился, – с удивлением произнес юный король.

Он не привык, чтобы его любили ради него самого. Обычно люди добивались его расположения, стремясь получить какую-то выгоду. Неискренняя любовь была проклятием всех королей. Но котозьян не мог знать о таких вещах. Животные были искренни в своей любви.

«Грас не станет возражать против котозьянов, – подумал Ланиус. – Он посчитает, что у меня будет меньше времени на проказы». Мальчик постарался сосредоточить все свое презрение на командоре, который посягнул на положение, о котором до сих пор ни один простой морской офицер в Аворнисе не смел мечтать. Он также попытался высмеять свою идею посвятить все свое время общению с котозьянами. Но, ощущая лапку зверька на своей руке, оказалось не так просто презирать кого-либо.

Грасу не раз приходило в голову, что он будет волноваться перед церемонией коронования. Но, к своему удивлению, командор чувствовал абсолютное спокойствие. Если сравнить его состояние в преддверии сражений с фервингами и ментеше... В случае неудачи в бою у него был небольшой выбор: умереть или остаться калекой.

Если что-то случится во время коронации... Он покачал головой. Самое худшее – это насмешки толпы, это можно легко пережить.

Эстрилда, напротив, была очень взволнована.