Проклятие. Отверженные (СИ)

А виноват во всем проклятый ген «Ангела». Как вообще такая вещь может даровать человеку настолько абстрактную силу? Она сравнима с магией из сказок и фэнтези романов. Но ведь все это лишь достижение науки! Хотя её разрушительная мощь и причудливость форм неоднозначно говорит за себя.

Спустя пару недель война пробралась и в Ост. Даже первые сражения были весьма кровопролитными. У нас с Дианой не осталось иного выбора, кроме как покинуть город. Смешавшись с беженцами, нам удалось попасть на поезд. Многие уже погибли или уехали, но вагоны все равно были набиты людьми битком.

Десятки раз я наблюдал за тем, как перепуганные люди, калечили друг друга из-за мелких стычек. Кому-то не хватало еды, кому-то места. В поезде было много детей и подростков. Среди них были и проклятые, затесавшиеся в толпе и изо всех сил скрывающие свои силы. Их считали опасными и если кого-то заставали за использованием силы, то прогоняли, а то и вовсе убивали. Глупый животный страх стоил жизни многим из них.

— Сколько же это может продолжаться? — прохрипел старик, сидевший на полу вагона, рядом со мной.

— Смотря, о чем ты говоришь, отец — сухо отозвался я.

Старик почесал густую бороду и жалобно взглянул вверх. Что он хотел увидеть в потолке вагона, я не знаю.

— Проклятое поколение. Они тоже наши дети! Сколько же еще люди будут ненавидеть, и истреблять их!

Меня удивило заявление старика. Я знал, что были такие люди, кто жалел этих детишек, но лично встречал таких редко. А жаль. Ведь я разделял его чувства. Вокруг и так слишком много крови, а эта бессмысленная травля ничего хорошего не обещает.

— Я понимаю тебя, старик. Но люди трусливые твари и не примут то, чего не понимают или не могут подчинить.

Я взглянул на сидевшую рядом Диану. Она грустно смотрела перед собой, но взгляд её направлен был куда глубже, чем я мог себе представить. Она так и не простила мне моей вылазки в длань света. Хотя я и не заслуживал прощения.

— Подчинять беззащитных детишек? Жаль, что я дожил до таких времен.

— О чем ты? Они не такие уж и беззащитные.

Он взглянул в мои глаза и легонько улыбнулся:

— Эта сила ни что. Неважно на что ты способен, пока твое сердце уязвимо. Они, прежде всего дети, коих насильно опутали паутиной презрения, не сделавшие ничего, за что их стоило бы ненавидеть.

— Только вот люди давно об этом забыли, спрятавшись за свои собственные выдумки — прошептала Диана.

Лишь стук колес вагона прерывал нависшую над троицей тишину.

— В соседнем вагоне убили уже двоих проклятых — прошептал старик — сердце кровью обливается, стоит только подумать об этом.

— С чего ты взял? — вздрогнула Диана.

— Мне один болтливый вояка из сопровождения рассказал.

Девушка стиснула зубы. Её задевала эта ненависть к тем, кого приговорили к той же участи, что и её.

— Саммит ведь прошел уже? Что же они решили? — произнес я, глядя на старика.

— Ничего конкретного, как и ожидалось. Было много споров — начал он — Кто то и вовсе открыто предложил использовать этих детей как оружие. Но идея была отклонена.

— Это бесчеловечно! — воскликнула моя спутница.

Двое стоявших у ворот грузового вагона военных из сопровождения переглянулись.

— Да. И мне горько осознавать, что поводом для отклонения этой затеи был вовсе не гуманизм. Все эти «белые воротнички» просто побоялись, что не смогут контролировать детей. Поэтому с перевесом в один голос предложение отклонили — закончил старик.

— Неужели на этом все и кончится? Саммит ничего не изменит? — задался я вопросом вслух. Он был адресован не себе или старику, а скорее, куда-то в пустоту.

— Ты видел, что в последнем вагоне? — спросил меня собеседник.

— Нет.

— А я видел. Пробрался туда перед отправлением.

— И?

— Там настоящий результат саммита.

— В каком смысле?

— Я слышал оттуда голоса. Там проклятые дети в клетках. Те, чьи способности, по мнению высших чинов, могут оказаться полезными. И я так понимаю, это не первый эшелон, с таким вагоном. Они все-таки решились использовать их в войне. Как расходный материал, за смерть которого ничего не будет. Никто ведь не будет искать сироту на войне, на которой его и не должно было быть.

Эти слова отдавались дрожью в теле Дианы. Я никогда не видел, как она злиться, но сейчас это было, ни что, иное, как гнев. Девушка поднялась на ноги и направилась к воротам.

— Стой! Что ты собралась делать? — крикнул я ей, ринувшись следом.

— То, что должна!

Схватив девушку за руку, я прижал её к себе и тихо, чтобы никто не услышал, прошептал ей на ухо:

— Ты хочешь, чтобы сейчас нас с тобой убили?

— Сил не хватит — сквозь зубы процедила она, оттолкнув меня. Глаза её покраснели, будто она вот-вот заплачет — не трогай меня!

Охранники направились в нашу сторону, но тут, же упали без сознания, отброшенные крыльями Дианы. В вагоне началась суматоха. Я только сейчас заметил, что поезд замедлил свой ход, и это казалось довольно странным.

— Демон!

— Снова эти чертовые проклятые!

— Убирайся прочь!

— Не трогайте нас!

Крики были слышны со всех сторон вагона, кто-то даже кинул в девушку стеклянной бутылкой, но я вовремя заметил её и отбросил в сторону.