Проклятие. Отверженные (СИ)

— Спасибо тебе, Андрей — глубоко вздохнув, прошептала ангел, высвободив свою руку из руки военного — Благодаря этому разговору, мне стало легче. Теперь я, наконец, поняла, почему мне так хочется быть рядом с ним…

Сердце Андрея Петренко дрогнуло. Он понимал, что рискует, заводя подобный разговор. Но все-таки надеялся на лучший исход для себя.

— Не за что — фальшиво улыбнулся он девушке в ответ.

Диана поднялась на ноги и двинулась прочь. Она настолько сильно задумалась, что даже не заметила, стоявшую все это время у поста надзирателей Ирину Велесову. Ну а та в свою очередь, после всего услышанного, не стала окликать девушку.

Сердце капитана тоже сжималось от боли. Ведь ей тоже не безразличен Андрей Безмолвный. Но стать ближе к нему, чем Диана, у неё никогда не получится. С трудом сдерживая подступающие слезы, девушка направилась к камере сержанта.

— Ты ведь тоже слышала? — спросил капитана её подчиненный, когда та подошла ближе.

— Да — грустно выдохнула она — Мы нашли доказательства среди личных вещей майора Панкратова. Полковник рассудил, что действия Андрея Безмолвного послужили разоблачению предателя, и его заключение было необоснованным. А значит, твой приказ, не будет расцениваться как предательство.

Ирина была подавлена, даже сейчас, сообщая эту радостную весть.

— Ну и хорошо.

— Спасибо тебе — прошептала Велесова Андрею — за то, что тогда отдал тот приказ и защитил всех.

— Я лишь выполнил свой долг. Я же твой помощник — с наигранной улыбкой отозвался сержант.

Ира потянулась за ключами, чтобы открыть камеру парня, но тот её опередил:

— Не стоит, Ира. Давай немножко попозже. Камера, это как раз то, что мне сейчас больше всего нужно. Хочется побыть одному и обдумать все.

Голос Андрея был таким же подавленным, как и у его командира. Без лишних слов, Ира убрала ключи в карман и направилась к выходу на верхние этажи.

— Спасибо… — прошептал Петренко девушке, но она его уже не слышала.

Глава 27

— Эй, парень, ты чего здесь разлегся? Замерзнешь же насмерть!

Открыв глаза, я увидел перед собой старика, одетого в какие-то лохмотья. Полуденное солнце слепило глаза, а голова ужасно болела.

— Тебя что, избили? — спросил он меня, глядя на засохшую, на лице кровь.

— Да так, немного поиграли с одним знакомым — сухо бросил я ему в ответ, поднимаясь на ноги — ты сам кто такой?

— Митричом все называют — улыбнулся старик и протянул мне стакан, наполненный горячим кофе из термоса, что всего минуту назад был прицеплен к его туристическому рюкзаку — Держи, согревайся.

— Называют? А имя то у тебя есть, старик? — усмехнулся я, с трудом протянув руку к стакану.

— А к чему оно тебе? Если не понравится, сбежишь что ли? — усмехнулся в ответ он.

— Сбежать, то не сбегу — ответил я, наконец, полностью почувствовав свое тело. Каждая кость в нем болела так, что мне казалось, будто я не дрался, а меня просто сбили машиной.

Старик налил себе кофе в другой стакан и, сделав глоток, взглянул на небо.

— Как же прекрасен все-таки мир — улыбнулся Митрич.

— Да уж. Особенно эти развалины. Война повсюду, старик. О какой же красоте ты тут рассуждаешь?

— О красоте мира, я рассуждаю — бойко отозвался он — Разве ты не видишь? Синеву этого зимнего неба? Блеск снега на солнце?

— Сейчас не время разглядывать пейзажи.

— Да? А мне кажется, что чтобы оценить красоту природы не обязательно искать подходящее время.

— Старик ты с головой то дружишь? В мире сейчас такой ужас творится, а ты снег разглядываешь.

Митрич сделал еще один глоток и глубоко вздохнул:

— Это ты дурак желторотый. В мире ничего не изменилось. Солнце по-прежнему сменяется луной. Синева неба уступает место звездной россыпи. А война? Это лишь причуды людей. Люди постоянно умирают. Это конец любого жизненного цикла. Просто во времена войн все это более масштабно.

— Странно ты рассуждаешь. Выходит тебя все происходящее не волнует? А если этот твой цикл заберет у тебя твоих родных? Тебя по-прежнему не будет это касаться?

— Я старый. И проживу не долго. Смерти моих родных никак меня больше не заденут…

Голос старика дрогнул. А я этого не заметил:

— Выходит ты какой-то бесчувственный человек?

— Нет — нежно улыбнулся в ответ Митрич — просто всех кого у меня можно было забрать, уже забрали. Я один одинешенек на этом свете.

Только сейчас до меня дошло, какую глупость я сказал.

— Митрич, ты сам, чем здесь занимаешься? — попробовал я сменить тему.

— Эх, какая все-таки молодеешь бестолковая пошла. Расспрашиваешь меня и расспрашиваешь. А сам даже имени не скажешь своего — бойко бросил он в мою сторону упрек.

И, правда. Я задал уже столько вопросов, а сам так не на один и не ответил.

— Андрей я. Так что ты забыл здесь? Неужели раньше жил в этом городе?

— Нет. Я из соседнего городка. Вот брожу по руинам, смотрю, где какое добро осталось.

— Так ты мародер что ли?

— Ну и так меня называют. Это еще не самый плохой вариант.

Старик откашлялся и достал из-за пазухи пачку папирос. Закурив одну, он выпустил облачко дыма и продолжил: