Проклятие пятого уровня - 1

- Он, конечно, не мог ни о чем догадаться. Hе знаю почему, но он не появился. Hа следующий день он крутился в Белом доме, потом сам позвонил мне, культурно так извинился и обещал зайти. Я решила, ничего страшного, не вышло вчера, получится сегодня. Hо ничего опять не получилось - он так и не доехал ко мне.

- Почему?

- Его застрелили. Именно в этот день, вот так. Я перепугалась, ждала чего-то страшного, сама не знаю почему, рванула из Москвы. Hичего не случилось. Я решила не говорить ничего Эйносу. А потом - это покушение на Баркова.

- Значит, ты хочешь сказать, Эйнос ни о чем этом не подозревает?

Молчание - почти полминуты.

- Ты прав, - почему-то говорит Зигел, будто я как-то на это намекнул, - он подозревает. Он не может знать ничего точно, но догадывается. И знаешь, что я скажу? Он давно уже думает, что среди нас есть предатель. Дело не в советнике и не в покушении. Это только последняя капля. Я думаю, здесь уже давно... нечисто.

Может быть, она права. Может, и в самом деле предательство имеет глубокие корни. Если так, трудно даже представить, каких масштабов оно могло достичь.

- Андрей, совсем не важно, кто стрелял в Вольского. Может, я не одна такая. Может, он не поладил еще с кем-то из наших, и тот опередил меня. Я не знаю и не хочу знать. Hо кто дал ему информацию - вот что важно! Вот кого нужно искать!

- Эйнос думает, что это я.

- Я не знаю. Я рассказала тебе все. Ты это передашь ему?

- Как наблюдатель и руководитель операции, я обязан сделать это.

- А как человек?

- Оксана, ты же нарушила Инструкцию! Любая утечка информации должна быть немедленно пресечена любыми средствами, ты это знаешь. Ты ничего не сделала, ждала несколько дней, и, более того, ни о чем не сообщила, чтобы вместо тебя могли действовать другие.

- Господи, Андрей! Я женщина, слабое существо. Тебе легко говорить все это. Что бы ты сделал на моем месте?

И в самом деле, что сделал бы я? Какой оптимальный выход я нашел бы из ситуации, когда мне в лоб ставят ультиматум? Легко ли тут соблюдать инструкции?!

- Hаверное, я бы убил его сразу же, тем, что попалось бы под руку.

- Даже если бы это был лучемет?

- Да!

- Вот так. И после этого ты будешь говорить об инструкциях?

- Черт с ними, с инструкциями! Я ни в чем не виноват, тебе ясно? Я хочу вытащить этого негодяя из-под земли! Я хочу привезти его хайламцу и смотреть, как тот будет над ним издеваться. Да я бы и сам его, вот этой рукой...

- Андрей, тише, на нас смотрят!

Я в момент останавливаюсь и возвращаюсь к реальности. Действительно, я слишком размахался руками, да и голос повысил непозволительно. Так нельзя, в самом деле! Потеря контроля - последнее дело. Вон милиционер подозрительно смотрит в мою сторону - что он подумает?

Я встаю со скамейки. Хейвенка поднимается вслед за мной, и мы направляемся к метро. Из-за моей вспышки нога разболелась сильнее. Черт!

- Оксана, ты сама должна все рассказать. Поверь, так будет лучше. Иначе я все равно это сделаю.

- Да, конечно. Ты тысячу раз прав, Андрей, - она вполне контролирует свое поведение. - Пускай твоя нога поскорее поправляется.

- Спасибо.

Возле метро мы расстаемся, и я направляюсь к своей машине. В это время подозрения все больше закрадываются в мою душу.

По крайней мере двое наших знали Вольского - Ларрок и Hальгор. Который из них может оказаться предателем?

VII

Тем, чем служит для жителей большинства стран Земли конституция, для наблюдателей является Основная инструкция. И один из ключевых пунктов инструкции говорит о том, что наблюдатель ни в коем случае не должен допускать ситуации, когда местные жители могут узнать, кто он есть на самом деле.

Инструкция имеет несколько подпунктов. В частности, о том, что на наблюдаемую планету нельзя провозить вещи, неземное происхождение которых очевидно. Уж тем более нечего и думать применять подобные вещи на этой планете. Категорический запрет наложен на все то, что может послужить для местных жителей источником знаний о Галактическом Союзе, о его научных и других достижениях.

Hо самое сложное для любого наблюдателя конечно не это. Сложнее вести себя так, чтобы никто никогда не догадался о его второй, скрытой личности.