Проклятие Пиковой дамы

«Реставраторов небось нанимали», — предположил капитан. Мебель исключительно старинная, на стенах картины, на постаментах скульптуры, на камине огромные часы, кажется, даже позолоченные, и уж совершенно точно старинные и жутко дорогие. Вообще квартира скромных служащих больше смахивала на какой-нибудь дворец. Если и не царский, то уж великокняжеский точно.

— О, — заметив выразительный взгляд капитана, проговорила Наталья Алексеевна. — Вы об этом? Дело в том, что мой покойный отец десятилетиями коллекционировал предметы искусства, но к нам с мужем все это не имеет никакого отношения, и квартира и все вещи принадлежат маме. Мы с мужем всю жизнь трудились, я преподаю музыку, а муж работает инженером. А все это, — она обвела комнату широким жестом, — не имеет к нам никакого отношения.

Откуда-то сбоку раздалось едва слышное покашливание.

Капитан обернулся и взглянул на сидевшую в кресле у окна крепкую старуху с газетой в руках. Коротко стриженные на молодежный манер седые волосы, решительный нос, прямые плечи и плотно сжатые губы. Вся она была четко очерченная, выразительная. На лице старухи, обращенном к Наталье Алексеевне, читался плохо скрытый сарказм.

Мать Натальи Алексеевны и бабушка Ильи Колесникова являла собой фундаментальный типаж русской женщины. Волевая, решительная, из той породы, что в горящие избы шагают. И было совершенно очевидно, что собственная дочь с ее присюсюкиваниями одобрения в бабуле не вызывает.

— А что касается Илюшиного неудачного брака, так теперь у нас хоть Ванечка есть! — не обращая внимания на мать, продолжала Наталья Алексеевна.

Но капитан краем глаза на старуху взглянул и заметил, как она брезгливо скривила губы. Ясно, прежде внук не нужен был, обуза для всех, а теперь вот «хоть Ванечка есть». Лицемеры.

— Мы все надеялись, что Илюша создаст новую семью, найдет себе достойную пару. — «Вот как «достойную», — отметил в очередной раз про себя капитан, семейство Колесникова ему не нравилось.

— Как-то устроит свою жизнь, — продолжала сетовать Наталья Алексеевна, — но у него отчего-то не складывалось. Илюша очень много работал, был очень ответственный, очень целеустремленный, да и женщины, наверное, подходящей не встретилось…

— Раздолбай он был и эгоист, — не выдержав, сказала, как отрубила, бабуля, откладывая в сторону газету. — И нечего дифирамбы петь, Наташа. Не на панихиде.

— Мама!

— Полиции не нужны твои выдумки. Они убийцу ищут, а не характеристику для выезда за границу составляют. А то, трудолюбивый, морально устойчивый, ответственный, политически грамотный. Не был он таким, — резко, твердо проговорила бабуля. — Был он легкомысленным раздолбаем, эгоистом и бабником, как и большая часть его успешных приятелей. Жил в свое удовольствие, ни о ком не беспокоился. Но, правда, и плохого никому не делал. Злым, завистливым не был. Не подличал, не пакостил. Может, прожил бы подольше, еще повзрослел бы, человеком стал.

— Спасибо, — благодарно кивнул капитан.

— Вы найдете того, кто это сделал? — С надеждой взглянула на него Наталья Алексеевна.

— Непременно.

Глава 2

28 августа 1955 г. Ленинград

— Здравствуй, Анюта! — Николай Васильевич вошел в комнату жены, неся в руках большой букет полевых цветов.

Анна Петровна радостно обернулась на голос мужа. Коля обожал сюрпризы. Вот и сегодня явился совершенно нежданный. Их часть уже неделю как отправилась на учения на какой-то дальний полигон, и она не ждала мужа раньше следующей пятницы. И вот, пожалуйста.

Анна Петровна поправила съехавший с плеча шелковый, отделанный кружевом, пеньюар и, грациозно изгибая тело, поднялась навстречу мужу.

— Доброе утро, соскучился ужасно. — Целуя ее в щеку, признался Николай Васильевич. — А это тебе в честь премьеры. — Протягивая жене букет и большой тяжелый сверток, проговорил полковник Щербатов. — На счастье!

— Что это? — Нетерпеливо разворачивая плотную сероватую бумагу, пробормотала Анна Петровна.