Проклятие предтеч (СИ)

Хизер устало зевнула. Хотелось горячего молока и меда, как в детстве, когда она простужалась. Бабушка всегда считала это лучшим лекарством, каждый раз доказывая всем остальным, насколько хорош в действии старинный рецепт. Тогда у Хизер было в жизни куда как больше приятных событий. Каждый год она ездила к бабушке в далекую Россию, в небольшую деревню у быстрой реки. Там девушка была по-настоящему счастлива и свободна.

Но все было потеряно. Одной столь же дождливой ранней осенью отец не приехал забрать дочку домой. За ней прилетела мать. Больше в Россию девочка не возвращалась и не видела любимую бабушку.

Тело, как оторвавшееся от корней дерево, ныне засыхало на койке в “Абстерго”. Никаким медом это не исправить.

- Совсем скисла, как молоко, – оказывается, Коннор наблюдал.

- Что? – дрожь пробрала Хизер до кончиков пальцев: он что, мысли читать умеет?

- Как молоко, – повторил индеец. – Иногда оно портится от одного только присутствия людей с таким выражением лица. Кстати, молоко есть у соседей. Сходить?

- Если не трудно, – попросила девушка. – Буду признательна. В детстве я им лечилась, когда жила у бабушки.

- Хорошо, – кивнул Коннор. – Я, конечно, не бабушка... но скоро вернусь. – Ассасин встал с пола, накинул капюшон.

Когда Радунхагейду вернулся, Хизер уже спала, скрючившись на стуле. Осторожно, стараясь не шуметь, индеец оставил наполненный молоком кувшин на столе, как можно осторожнее, чтобы не разбудить, подхватил спящую девушку и отнес на диван в гостиной, где затем разжег камин.

Постепенно дом нагревался и обретал жилой вид, как в былые времена, когда был жив наставник. А ради этого стоило потерпеть выкрутасы бестолковой ученицы.

====== Пойти в баню ======

К огромному удивлению Хизер, болезнь решила отступить и не портить и без того непростую жизнь. Так что, проснувшись, девушка радостно поняла, что соплями не захлебывается, пусть и лежит не в своей кровати, при этом весьма комфортно устроившись под волчьей шкурой. Но наступило некоторое непонимание того, как можно пройти почти через весь дом, угнездиться так, чтобы было удобно, и не вспомнить такого важного момента!

- Вы шутите? – девушка слезла с диванчика и, потянувшись, зевнув и взбодрившись взмахами рук, потопала на кухню.

Кувшин с молоком мирно дожидался Хизер на столе, как и было обещано.

- Коннор, да ты няша, – неосмотрительно озвучила мысль послушница и счастливо зажмурилась.

- Кто я?! – возмущенно послышалось за спиной.

Повисла нехорошая пауза. Как объяснить брутальному мужику, причем учителю, что его вообразили с парочкой кошачьих ушей, умильно помахивающим черным кошачьим хвостом?! А попробуйте-ка найти синоним к слову “няша”, за который этот мужик не размажет вас по стенке?! Вот он, полярный зверь недопонимания.

- Ты герой, – нашлась Хизер. – Сказал – сделал.

Она осторожно обернулась, чтобы посмотреть на произведенный таким объяснением эффект. Эффекта не наблюдалось: Коннор был, как обычно, суров, недоверчив и пафосен. Правда, оставшиеся от молока усы несколько подпортили впечатление. Не удержавшись, Хизер издала смешок.

- Не вижу в этом ничего героического. До соседей минут пять хода. – Коннор стоял, держа жестяную кружку с молоком на уровне груди. Заметив, что девушка давится от смеха, он сразу же заподозрил какой-то подвох. – Что, у меня усы выросли за утро и это так весело?

Не выдержав, ученица загнулась буквой “зю” в приступе необузданного хохота.

Пару секунд посмотрев на девушку, индеец нахмурился, а потом, озаренный догадкой, провел рукой над верхней губой и сердито уставился на оставшийся молочный след на ладони.

- Вот же зараза.

Смех рвался из груди и вышибал слезы из глаз, снимая возникшее напряжение, а обиженный вид Коннора только добавлял веселья. Но, глядя, как Хизер уже стонет от неудержимого хохота, индеец вдруг сам улыбнулся.

- Где еда лежит – знаешь, придешь в себя – поешь. И я жду тебя с объяснениями в кабинете. – Радунхагейду оставил кружку на столе и, застегивая пуговицы распахнутой рубахи, направился в библиотеку.

- Что я успела натворить?! – вдогонку крикнула сразу же посерьезневшая девушка. Смех заглох.

- Еще не успела – натворишь! – пояснил уже исчезающий за дверью ассасин.

С тяжелыми предчувствиями Хизер поедала ненавистную кукурузную кашу. Коннор же с маниакальным упорством был готов жрать ее, казалось, тоннами. Еще немного – и, наверное, девушка начнет в полнолуние наряжаться в индейские национальные одежды, сбреет волосы, оставив ирокез, будет бегать по крышам, сигать в сено сугубо добровольно и утром с завываниями трескать проклятую кукурузную кашку!

Представшая перед глазами картина снова рассмешила девицу, и она, тихо давясь и стараясь, чтоб этого не было слышно, вполголоса взвыла.

На верхнем этаже что-то рухнуло. Судя по сотрясшемуся полу, это был как минимум шкаф: у Коннора был весьма хороший слух, о чем воспитанница частенько забывала.