Проклятие рода

- Митрополит наш разведет ее с тобой, сам и постриг принять сподобит. Твое дело будет лишь невест рассмотреть как следует, да выбрать ту, что приглянется более всего.

Тут и владыка поспел:

- Чаю обо мне речь, великий государь? Дай Бог тебе здоровья!

- О тебе! – Повернулся Василий на голос митрополита. Владыка Даниил, моложавый, тридцатидвухлетний, румяный, телом широкий не по годам, а по чину, шагнул широко к князю, панагию драгоценную на груди теребя в растерянности.

- О тебе, о тебе, государю молвлю! – кивнул ему Захарьин. – Тебе поручено дело будет! – Василий молчал, в душе благодарный боярину, что за него все скажет.

- Какое дело? – взгляд митрополита метался. То на князя, то на боярина, то на Шигону.

- Возьмешь великую княгиню Соломонию Сабурову, отвезешь… - Захарьин задумался, но Шигона был тут, как тут, подсказал:

- В Покровский Суздальский монастырь…

- Почему туда? – недоуменно посмотрел на него митрополит. Вслед за Даниилом и князь с Захарьиным уставились на дворецкого.

- Подальше, - разъяснил Поджогин, - подальше от Москвы. Да и даров туда сколь передали, почитай заново отстроили. Игуменья там верная… Так, владыка? – Зыркнул глазом.

- Так, так, Ульяна, да. – Закивал Даниил, словно обрадовался.

- Хорошо! – покачал головой Захарьин и продолжил. – Отвезешь в Покровский монастырь, постриг самолично совершишь. Верно я молвлю, великий князь? – боярин пристально взглянул на Василия. Тот обреченно вздохнул, рукой показал – верно!

- Вот и славно! – погладил бороду Захарьин, удовлетворенный согласием князя.

- А если она не… - И осекся митрополит испуганно. Василий тоже на Захарьина посмотрел.

- Ох, дурак! – подумал про себя Захарьин. – Молод еще митрополитом-то быть. И зачем только князь тебя возвысил? Не за ум, а за преданность собачью, так исполняй волю княжескую, пес! – Но вслух сказал другое, степенное:

- Видя неплодство из чрева своего, Соломония сама ведает, что ныне ей в монастыре обитать надобно, где за государя своего молиться будет, и за потомство его с новой женой. Да и Шигона…, - на дворецкого посмотрел, чтоб опять вмешался, - с тобой поедет, проследит, чтоб все, как надобно свершилось.

Поджогин кивнул:

- Не сомневайся, государь, все исполним.

Теперь все трое смотрели на Василия. Его слово должно было быть последним. Великий князь понимал это, но молчал, оттягивал, знал – сорвется слово, назад не воротишь. Всматривался в лица ближайших своих советников. Захарьин смотрел на Василия спокойно, даже безразлично как-то, мол, дело решенное. Шигона, распахнув глаза, улыбался краем рта, подбадривал, давай, мол, государь. Один лишь митрополит смиренно опустил пушистые ресницы, поймав взгляд великокняжеский. Еще больше зарделся румянцем, но головой чуть заметно кивал – все так, все так. Василий решился, наконец:

- Делайте! – и заторопился на выход, - Я в храм, молиться пойду! – крикнул уже на пороге.

- Погоди, государь! – Захарьин не побоялся остановить великого князя. Василий недоумевающе застыл почти у дверей – дескать, ну чего еще-то?

- Не гневись на раба своего верного, но дослушай. – Продолжил боярин. – Пока в храме будешь, вели лошадей запрягать, всем объяви, что на богомолье едите, да с владыкой вместе и выезжайте. Как заставы минуете, то пускай митрополит наш один далее едет, а ты, государь, сам волен решать, только несколько дней не должно быть тебя в Москве.

- Будь по-твоему! – Василий был на все согласен, лишь бы сейчас его оставили в покое. Махнув всем рукой на прощанье, великий князь вышел.

Шигона развернулся к митрополиту:

- Отправляйся, владыка, в Суздаль, готовьте все к постригу, да меня там встречайте. Я же к княгине, объявлю ей волю государеву и под крепким караулом привезу.

Захарьин невозмутимо продолжил:

- Ну а я покамесь невестами озабочусь.

- Эк! Свезло же тебе Михаил Юрьевич, самое сладкое себе оставил. – Не удержался, съязвил Поджогин, осклабясь.

- Пустое мелешь, Иван Юрьевич, стар я на девок засматриваться. Здесь другое важно – дабы партия та подходящей и нам была и по нраву княжескому. – Отмахнулся от него Захарьин.

- Это верно! – задумался Поджогин и улыбка сползла с его лица. Обсуждали они уже не раз, что давно пора избавиться от Соломонии, другую сыскать невесту. Да и кандидатура уже выбрана ими. Больше для митрополита словами перебрасывались.

- Ты, Иван Юрьевич, о недовольных подумай, ибо такие тут же сыщутся. Да и ты, владыка митрополит, пораскинь мозгами, кто из клира твоего зачнет восставать. Ведь и сам ведаешь, когда муж жену в монастырь отправляет, сам-то тоже должен сей мир оставить.

Митрополит, воспрявший было, опять опечалился, сморщил лицо румяное:

- Старец Вассиан Патрикеев точно осудит, прелюбой обзовет, согрешением.

- Мы этих старцев… - Шигона кулак крепко сжал и поднес к холеному лицу владыки, - и нету! – Ладонь раскрыл и как пыль с нее сдул.

- Вот и озаботься этим! Не одни ж крестцы собирать . – Строго произнес Захарьин. Митрополит сразу засобирался:

- Ну так я пойду, пожалуй.

- С Богом, святой отец! – напутствовали его.