Проклятие рода

Пиршество проходило в огромном зале. Сотни людей одновременно ели, пили, произносили какие-то тосты, тут же спорили между собой по поводу сказанного, и все это сливалось в какофонию застолья. Чета молодоженов сидела на возвышенье, и принцесса лишь ковыряла для виду серебряной вилкой в кушаньях, что менялись перед ней. Катарине становилось все страшнее и страшнее. Здесь было все как-то дико и непохоже на те праздничные ужины, что иногда отец устраивал в их родовом замке. Нет, там тоже кто-то мог напиться и тональность разговора гостей становилась выше. Даже ее отец, сам герцог, мог позволить себе лишнего, но так как здесь… когда в зале присутствовали почти одни мужчины, одни рыцари, о сдержанности говорить было бесполезно.

Густав плотно пообедал, не забывая осушать свой кубок чаще, чем требовалось. Близилась минута, когда он сможет насладиться этим юным красивым телом, от которого веяло внешним спокойствием и безразличием к происходящему (Катарина держалась как могла!), и которому отныне он господин.

- Ты будешь кричать сегодня недотрога! От страсти, от боли. – Думал король, бросая иногда на девушку красноречивые взгляды. Наконец, он допил еще один кубок с вином, швырнул его на пол, прямо под ноги сидящим в зале, поднялся и провозгласил:

- На этом пир для меня окончен! Меня ждет другое не менее приятное занятие, чем пьянствовать с вами, мои друзья!

Ответом ему был бурный восторг и хохот всего зала. Кто-то выкрикнул, видимо совсем перебрав:

- Справишься, Густав? Или помочь?

Король тут же нахмурил брови, и его рука схватилась за рукоять длинного меча:

- Это чей голос я слышал?

Но в ответ лишь смеялись. Гроза миновала, и Густав, в очередной раз ухмыльнувшись, склонился к Катарине:

- Ну что, моя королева, пойдем, позабавимся? Пора тебе становиться женщиной и начинать рожать мне наследников!

Глава 12. Цена короны.

- Ну, моя дорогая, ты наверно, ожидала этого с нетерпением? – Спросил Густав приближаясь к Катарине, и на ходу снимая перевязь меча и отшвыривая оружие в сторону. Меч с глухим стуком ударился о каменный пол. Молодая королева вздрогнула и с содроганием и затаенным ужасом, онемевшая, широко распахнув глаза, смотрела на приближающегося к ней мужа.

- Мне позволено будет помочь своей госпоже? – подала голос кормилица, стараясь хоть как-то приободрить свою маленькую принцессу. Марта видела, что Катарина побледнела и стояла чуть живая от страха. Сердце кормилицы сжалось, и она попыталась вмешаться. Ее присутствия в спальне, Густав даже не заметил. Но его это не смутило. Скосив взгляд на мгновение в ее сторону, он тут же прохрипел, продолжая разоблачаться. Вслед за мечом на пол полетел камзол:

- Пошла вон! Твоя королева сегодня в услугах не нуждается.

- Но… - нерешительно произнесла Марта, и это вызвало вспышку ярости Густава. Он резко повернулся к ней и заревел:

- Старая ведьма! Я прикажу изжарить тебя на костре, если ты немедленно уберешься отсюда!

Вмешательство Марты, рев Густава, вдруг вывели Катарину из того оцепенения, что овладело ей, с того момента, как король на глазах у всех уволок ее в спальню. Она глубоко вздохнула, скрестила руки на груди, собралась с силами, покоряясь неизбежному, и тихо произнесла:

- Иди, Марта. – и повторила более твердо, - Иди! - видя, что Марта колеблется, а ярость короля все возрастает, он уже потянулся к левому бедру, и не обнаружив там рукояти меча, осматривается по сторонам в поисках брошенного на пол оружия.

- Слушаюсь, моя госпожа – низко склонилась кормилица, но перед тем, как покинуть спальню, бросила уничтожающий взгляд на Густава.

- Я здесь, мой господин. – Тихо сказала Катарина, мечтая лишь об одном, чтоб скорее закончилось все то, что ей предстояло испытать сегодня ночью.

Тяжело дыша, Густав приблизился к ней вплотную. Его глаза налились кровью. Он него сильно пахло выпивкой и потом. На мгновение Катарине стало плохо, и закружилась голова. Она сразу узнала тот запах из далекого детства, когда случайно забрела на конюшню и оказалась в компании простых конюхов и их подружек. Но сейчас ей удалось перебороть себя, и, стараясь не дышать носом, она терпеливо ожидала развязки. Длинные руки Густав потянулись к ней, охватили ее плечи, отчего юная королева еще сильнее прижала к себе скрещенные на груди руки. Пальцы Густава ухватились за ткань и с треском разорвали ее. Клочья тонкого шелка разлетались по всей комнате. Король ухватился за ее руки и развел их в стороны:

- Принцесса! – хмыкнул Густав, преодолевая сопротивление Катарины, – не стоит ломаться. – он ухватился за отделанный кружевами корсаж, рванул его и оголил ей грудь. Королева обессилено опустила руки и не могла произнести ни одного слова, лишь мелкая дрожь сотрясала ее тело. Еще никто и никогда с ней так не обращался. Не говоря о том, что сейчас ей приходилось стоять полуобнаженной перед совершенно незнакомым ей мужчиной, который волей Господа и ее отца назывался теперь ее мужем.