Проклятие рода

- Я ж тверская… - Рассмеялась Любава. – Про нас все говорят – упрямей нет!

- Соглашайся, дочка! Очень тебя прошу!

Молчала Любава, думала, поджав губы… Молчал и Свен. Потом девушка решилась:

- Об одном хочу тебя попросить…

- Проси, милая, все исполню… ты ж дочь моя… - развел руками купец.

- Дозволь мне как-нибудь в Суздаль съездить!

- Княгиню свою навестить? – Старик нахмурился.

- Да! – огоньки надежды в глазах вспыхнули.

- Опасно это! – покачал головой.

- На Руси жить опасно! – усмехнулась невесело.

Свен на стол ладонью плотно оперся, в глаза ей посмотрел:

- Давай так решим, сейчас свадьбу справим для виду, чтоб все и на дворе Немецком знали и в Новгороде, после Стокгольм навестим, покажу где я живу, как… К осени вернемся, и я помогу тебе. Слово! – впечатал таки ладонь в стол.

- Согласна!

Так и свершилось… Пастор Веттерман сперва в веру другую обратил, Уллой нарекли ее, как и просил Нильсон, после и обвенчал их по-быстрому.

Свадьбу справили скромную, в основном купцы-соседи были. Никто и не удивился скоропалительной женитьбе пожилого Свена Нильсона. В купеческой среде всякое бывало. Браки заключались не по любви, а по расчету. Разница в возрасте была делом привычным. Да не только в купеческой гильдии, во всех цехах так было. Молодые подмастерья охотно женились на немолодых вдовах, чтобы унаследовать мастерскую, место в цеху или в гильдии. Старики, потеряв жену, также не мешкали вновь связать себя узами брака для продолжения рода. Не найдя себе ровни, запросто брали в жены кого-то из молоденьких служанок.

Тосты звучали краткие, в основном, в честь хозяина. Про жену повторяли одно и тоже:

- Ева всегда должна быть на стороне Адама! – Или:

- Муж и жена едины!

Купеческие матроны, что прибыли со своими мужьями, были все как на подбор чопорны и молчаливы. Их черные одеяния скорее походили на траурные одежды, но никак не на праздничные наряды. Лишь у некоторых, на облегающих голову чепчиках, поблескивала пара-тройка жемчужин. Пили совсем немного – в купеческой среде пьянство осуждалось. Любава запомнила чей-то рассказ о некоем богатом купце, что приходился братом одной из присутствующих жен, который пьянствовал несколько дней, пил испанское вино, потом пиво, вышел на воздух, уснул, простудился и умер. Та, о чьем брате шла речь, скромно опустила глаза и несколько раз быстро перекрестилась.

В остальном сетовали на падение нынешних нравов. Пастор Веттерман рассказал, как в Бергене, молодой священник напился так, что спалил полгорода, а многие прихожане позволяют себе являться в церковь тоже навеселе. Время тянулось медленно и скучно. Наконец, все разом собрались уходить. Мужчины нахлобучили на головы свои суконные шляпы, попрощались с хозяином, не обращая ровно никакого внимания на его молодую жену, и отправились восвояси. Жены посеменили за ними. Любава вздохнула про себя:

- Слава Богу, все закончилось!

Один Веттерман задержался. Втроем посидели. Пастор вдруг заговорил взволнованно:

- Счастья хочу вам пожелать! Не знаю и не хочу знать лишнего, что свело вас в этой жизни, видно Господу нашему угодно так. Берегите друг друга, цените, уважайте.

Любава осмелела и, подняв на Веттермана свои чистые глаза, спросила простодушно:

- Что ж вы то, преподобный, не женаты? Ведь вера разрешает вам…

Замолчал пастор… Всего то сорок с небольшим ему было. Потер подбородок тщательно выбритый, подумал, ответил не сразу:

- Я в Кальмаре служил… Свен знает… - Купец наклонил голову. – По католическому обряду жениться запрещалось – целибат… но, был грех… встретил девушку… полюбил ее, хотя может она того и не заслуживала… Нет, - мотнул головой решительно, - любви заслуживает любой человек, не вправе мы судить, лишь Господь – владыка наш. Мария Магдалина тоже была блудницей, но Христос запретил… Кто без греха, спросил сын Божий?

- Она была грешницей? – тихо спросила Любава.

Преподобный не ответил, лишь покачал головой.

- Вы любили ее?

- Да! И мой грех состоит в том, что я нарушил каноны, нарушил свой целибат и вступил с ней в связь любовную.

- Вы же не монах были, правда?

- Это не важно, дитя моё… Дело в другом… Я чувствовал грядущие перемены, которые проникали к нам в Швецию с моей родины. Уже Лютер опубликовал свои знаменитые тезисы. Многие священники и монахи стали отходить от римской церкви, отказываться от целибата, обзаводиться семьями… Вот и я хотел… тем более у нас родился сын…

- И что помешало? – искренне удивилась девушка.

- Господь наказал меня… сбежала вместе с ребенком… - Священник опустил голову.

- Но почему? Вы же любили ее? – Не понимала Любава.

- Любил…

- В чем же причина?

- Причина здесь проста и стара, как мир… - В разговор вмешался Свен. – Вы не сказали главного, пастор… Сколько она взяла у вас денег перед тем, как сбежать? Она была блудница и ее интересовали только деньги преподобного. А католическая церковь была достаточно богата.

- Она ограбила церковь? – Изумилась Любава. – Пресвятая Богородица, грех-то какой!

- Можно сказать и так! – Кивнул Свен.

- Не совсем… - Возразил Веттерман. - Она взяла лишь то, что принадлежало лично мне.