Проклятие сельского кладбища

– Уж очень пафосно звучит. Хорошо, спрашивайте, – устало заявила Власова.

– Это правда, что Максим Ухломский бесцеремонно и грубо приставал к вам, требуя внимания к свой персоне, а Вадим Олегович раз и навсегда пресёк такое поведение сына? – быстро произнёс Рубцов.

Власова прищурилась, сказала холодно:

– Это вам, конечно же, доложил Шаров, что же, ему по должности положено все сплетни собирать…Да, было дело, дёрнулся как-то Макс в мою сторону, да получил решительный отпор. Только не от шефа, а от меня.

– Даже так? – медленно протянул капитан.

– Представьте себе, именно так. Я, если честно, Максима Вадимовича на дух не переношу, скользкий и грязный тип, не чета отцу и младшему брату.

– А теперь рассудите сами, Татьяна Даниловна, вы ведь женщина умная, логически мыслящая, – начал издалека Рубцов, – той ночью и ранним утром периметр территории усадьбы никто не пересекал, это зафиксировали и видеокамеры, и специальные датчики, верно?

– Егорову виднее, он за безопасность отвечал.

– Подземных ходов под домом и участком не обнаружено, а значит убийца – один из пятерых, находившихся вместе с вашим руководителем за забором с внутренней стороны.

– Наверное.

– Вы и Гущина из списка подозреваемых исключаетесь, уж очень лом тяжёл. Остаются братья Ухломские и охранник. Но что Егоров выиграл от смерти банкира? Ровным счётом ничего, он теперь и работы высокооплачиваемой рискует лишиться. Михаил, вы это подтверждаете, человек достойный всяческого уважения. Остаётся Максим, правильно?

– Неправильно, – решительно заявила Власова, – он действительно мерзавец по отношению к женщинам, к тем, кто слабее, беззащитнее. Но убить отца Макс был не способен, он не отморозок и не маньяк. Не там ищите, капитан, видимо сериалов насмотрелись по телевизору, там такие беспредельные сюжеты любят использовать.

– Но не марсиане же спустились с неба и убили Ухломского-старшего?

– А уж это вам решать, кто и как. Каждый несёт свою ношу, – ответила секретарша. И добавила:

– Если больше нет вопросов, прошу извинить, но мне надо работать, готовить организацию похорон Вадима Олеговича.

– Последний вопрос, постарайтесь вспомнить, – попросил Рубцов, – господин Ухломский или его сыновья не общались когда-либо с адвокатом Глушковым?

– Не припоминаю такую фамилию, – решительно заявила Власова, – банк и его сотрудников обслуживает адвокатская группа «Луговской и Левин», они решают все наши проблемы. Всего доброго!

По дороге в Сотниково Рубцов спросил:

–Как ваше впечатление от беседы, Алёна?

Психотерапевт ответила не сразу:

– У Власовой сильный и прямой характер, она не лицемерит, говорит, похоже, то, что думает. Она могла бы высказать подозрения в адрес Максима Ухломского, он ей явно ненавистен, но проявила выдержку и объективность.

– По-вашему, она всё время говорила правду?

–Я внимательно наблюдала за мимикой лица, речью, интонацией голоса, движением рук, жестами. Полагаю, Татьяна Даниловна не солгала ни разу, но вот сообщила ли она всё, что могла…Не знаю, не уверена.

–И на том спасибо. Подозревать Власову мне пока не в чем, если только её отношения с Максимом Ухломским не столь однозначны, как кажется.

–Что вы имеете в виду, Сергей? – уточнила Морозова.

–Всего лишь то, что от любви до ненависти один шаг. А от ненависти до любви?

–Да уж, порой хорошим девочкам нравятся плохие мальчики. Но надеюсь, не в этом случае, – сказала Алёна, завершая разговор.

В усадьбе было тихо и скорбно. На воротах дежурил сменщик Егорова Григорий Нестеренко, высокий и худой шатен за пятьдесят. Он пропустил капитана и его спутницу лишь внимательно проверив их служебные удостоверения, появление в Сотниково врача-психотерапевта отставника возможно удивило, но на его морщинистом лице это никак не отразилось.

– Кто находится сейчас на охраняемой территории? – строго спросил Рубцов.

– Только Надежда Гущина, – ответил бывший военный связист, – ждёт вас.

– В доме?

– Нет, во флигеле.

– А братья Ухломские?

–Пока не приезжали.

Горничная встретила гостей на пороге флигеля, предложила поговорить в беседке под высоким тополем. Там действительно было удобно и свежо, а не душно как в прожаренном солнцем одноэтажном здании.

– Вы что-то говорили о мёртвых в прошлый раз, Надежда Ивановна, нельзя ли поподробнее, – попросил Рубцов.

Гущина насупилась, ответила коротко:

– Сболтнула я лишнего тогда, уж извините.

– И всё-таки, что вы хотели этим сказать, расскажите нам, пожалуйста, – вмешалась в разговор Морозова.