Проклятие семьи Грин

– Так вот, когда доктор осмотрел тело старшей и рану младшей, я опросил всю семью и прислугу: дворецкого, обеих горничных и повариху. Первый выстрел сделан около половины двенадцатого, и его слышали только Честер Грин и дворецкий. А вот второй всполошил старую миссис Грин в соседней комнате. Остальные проспали всю заваруху. Но этот Честер к моему приходу поднял дом на ноги. Я с ними говорил, да без толку. Так что через часок-другой я оставил двух полицейских караулить дом – внутри и снаружи – и распрощался. Потом запустил, как полагается, нашу сыскную машину. Утром капитан Дюбуа обшарил дом в поисках пальчиков. А Доремус забрал тело для вскрытия и обещает к вечеру подготовить отчет. Но тут нам ничего не светит. В нее стреляли с близкого расстояния, почти в упор. Зато у другой, молодой, повсюду следы пороха и ночная рубашка прожжена. Пальнули сзади. Такие вот дела.

– Младшую опросили?

– Пока нет. Вчера она была без сознания, а утром еще слаба. Врач сказал, что ближе к вечеру с ней, наверно, уже можно будет поговорить. Глядишь, что и расскажет. Если, конечно, видела стрелявшего.

– Кстати, о стрелявшем, сержант. – Вэнс, который безучастно слушал это повествование, вдруг подобрался в кресле. – У кого-нибудь из Гринов есть оружие?

Хис пристально посмотрел на него.

– У Честера хранился в ящике письменного стола в спальне револьвер тридцать второго калибра.

– Как увлекательно. Ну и? Вы его видели?

– Просил показать, но он не смог найти. Вроде как не доставал много лет. Говорит, где-нибудь валяется. Обещал сегодня сыскать.

– Не возлагайте на это больших надежд.

Вэнс задумчиво посмотрел на Маркхэма.

– Я начинаю понимать причину душевных треволнений Честера. Боюсь, он все-таки грубо материалистичен… Печально, печально.

– Думаете, он обнаружил пропажу и запаниковал?

– Вероятно… Что-то в этом роде. Хотя трудно сказать. Все чертовски запутанно. – Он неторопливо повернулся к сержанту: – Скажите-ка, из какого оружия стрелял ваш грабитель?

Хис издал хриплый натужный смешок.

– В десятку, мистер Вэнс! Оба патрона тридцать второго калибра, выпущены именно из револьвера, а не из пистолета. Но не хотите же вы сказать…

– Отнюдь. Просто я, как Гёте, ищу озарения, если, конечно, уместно переводить Licht[15] как…

Маркхэм прервал это пространное отступление.

– Сержант, я после обеда еду к Гринам. Присоединитесь?

– Само собой, сэр. Я и сам собирался.

– Отлично. Подходите сюда к двум. – Маркхэм вытащил коробку сигар. – Угощайтесь.

Хис выбрал парочку и бережно убрал их в нагрудный карман. Уже в дверях он добродушно ухмыльнулся.

– А вы, мистер Вэнс? Будете, как говорится, нас направлять?

– Всенепременно!

Глава 3. Особняк Гринов (Вторник, 9 ноября, 14.30)

Особняк Гринов – именно так его называли жители Нью-Йорка – был реликвией прошлого. Три поколения семейства выросли в этом доме на Восточной Пятьдесят третьей улице. Два его эркера нависали прямо над мутными водами Ист-Ривер, а прилегающая территория растянулась на целый квартал и имела форму квадрата. С годами коммерция изменила район до неузнаваемости, но на приюте Гринов это никак не отразилось. Он стоял посреди деловой суеты, точно оазис высоких идеалов и умиротворенности. Старый Тобиас Грин указал в завещании, что особняк, в память о нем и его предках, не подлежит перестройке в течение четверти века. Незадолго до смерти он обнес участок высокой каменной стеной с двумя воротами: центральными, из двутаврового железа, на Пятьдесят третьей улице, и другими, для обслуживающего персонала, – на Пятьдесят второй.

Особняк из серого известняка высотой в два с половиной этажа венчали остроконечные шпили и группы печных труб. Знатоки, кривя губы, определяли его как château flamboyant[16], но никакие уничижительные термины не могли отнять у этого образца феодальной классики его спокойного достоинства. В архитектуре дома преобладала поздняя готика со значительным вкраплением барокко, а башенки и выступающие карнизы недвусмысленно намекали на Византию. Такая эклектика, однако, не лишала дом гармонии, и он вряд ли заинтересовал бы вольных каменщиков Средневековья. Родовое гнездо Гринов не производило впечатления музейного экспоната, но поистине олицетворяло самою́ суть прошедшей эпохи.

Во дворе перед домом высились клены и подстриженные туи вперемешку с гортензией и сиренью. С востока опускали к воде свои ветви плакучие ивы. Снаружи кирпичной стены «в ёлочку» тянулись высокие заросли боярышника, а изнутри ее скрывали решетки для вьющихся растений. Вдоль западной стороны дома был сделан асфальтированный подъезд к гаражу на две машины, дело рук молодого поколения. Но и эта современная деталь отчасти скрадывалась благодаря живой изгороди из самшита.