Проклятие Шалиона

Что ещё? Он мысленно перебрал все возможные несчастья, которые могут посыпаться на них в результате провала. А какова будет его судьба, если всё получится? Что делают боги с использованными святыми? Он никогда не сталкивался с этим, разве что только в случае с Умегатом… а его случай, прямо скажем, обнадёживал не слишком.

Они достигли городских ворот и въехали на мост через реку. Ворон Фонсы не последовал дальше, он уселся на ворота и несколько раз печально, пронзительно каркнул. Крик его отразился эхом в расщелине. Отвесные стены Зангра вздымались высоко вверх, омываемые снизу тёмными бурными потоками речной воды. Кэсерил с интересом подумал, стоит ли сейчас Бетрис у одного из замковых окон, глядя, как они проезжают по дороге. Он бы не увидел её отсюда — окна слишком высоко, да и в тени.

Его мысли были прерваны стуком копыт. Мимо проскакал возвращавшийся откуда-то курьер, лошадь его блестела от пота и тяжело дышала. Он — вернее, она махнула им рукой. Некоторые канцелярские шталмейстеры предпочитали женщин-курьеров, поскольку те выбирали менее рискованные пути, меньше весили и мягче обращались с лошадьми. Фойкс помахал в ответ и обернулся в седле, провожая взглядом её развевавшиеся на скаку чёрные косы. Кэсерил подумал, что юноша восхищён не только мастерством наездницы.

Ферда подъехал к Кэсерилу поближе.

— Может, и нам перейти на галоп, милорд? — с надеждой спросил он. — День короток, а кони свежие.

«Ох, пятеро богов, зато я — нет».

Кэсерил вздохнул, терзаемый мрачными предчувствиями.

— Хорошо.

Он ударил коня пятками, и тот перешёл на лёгкий галоп. Дорога, пролегавшая через заснеженный сумрачный пейзаж, убегала, змеясь, в затянутое тучами небо и пропадала в неизвестности.

Глава 21

Они прибыли в Валенду вечером следующего дня. Смеркалось. Город на фоне серого неба казался чёрным. Сгущавшиеся на улицах тени тут и там расцвечивались оранжевыми сполохами факелов и огоньками свечей — искрами жизни и света. Свернув на Валенду, путники уже не могли поменять лошадей, поскольку тут не было почтовых станций — они остались на дороге к Тариону, так что последний перегон был для лошадей долгим и тяжёлым. Кэсерил с удовольствием отпустил поводья и позволил коню идти шагом по городским улицам и вверх по склону холма. Ему так хотелось остановиться, сесть на обочине и не шевелиться несколько дней. Совсем скоро ему предстоит сообщить матери, что её сын мёртв. Из всех испытаний, с которыми он рассчитывал столкнуться по дороге, это было наихудшим.

Они добрались до ворот замка провинкары слишком быстро. Охранники тотчас узнали его и с криками побежали звать слуг. Грум Деми принял его лошадь и первым задал вопрос: «Почему вы здесь, милорд?» Первым, но не последним.

— У меня послания для провинкары и леди Исты, — коротко ответил Кэсерил, наклоняясь к луке седла. Фойкс соскочил с лошади и ожидающе уставился на Кэсерила. Тот неторопливо перекинул ногу через круп и, освободив другую от стремени, спрыгнул вниз. Колени у него подогнулись, и он упал бы, если бы сильная рука не поддержала его под локоть. Они скакали очень быстро. Кэсерил устало подумал, как дорого ему придётся за это заплатить. Он немного постоял, пошатываясь, пока снова не обрёл равновесие.

— Сьер ди Феррей здесь?

— Он с провинкарой в городе, на свадебной церемонии, — ответил Деми. — Я не знаю, когда они собираются вернуться.

— Ох… — пробормотал Кэсерил. Он так устал, что не мог думать. Прошлой ночью он уснул на почтовой станции в те несколько минут, пока его помощники вели его к койке, и спал столь крепко, что даже не слышал Дондо. Ждать провинкару? Он собирался доложить сначала ей, чтобы она решила, как лучше преподнести страшную весть дочери.

«Нет. Это невыносимо. Надо разделаться с этим».

— В таком случае я встречусь с леди Истой.

Потом добавил:

— Лошадей нужно вычистить, накормить и напоить. Это Ферда и Фойкс ди Гьюра из благородной семьи Паллиара. Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы им дали… всё. Мы не ели…

И не мылись, но это и так было очевидно — шерстяная одежда промокла от пота и была заляпана дорожной грязью, руки чёрные, лица в грязных потёках. Пальцы Кэсерила, с рассвета державшие поводья на холодном ветру, не могли справиться с узлами седельной сумки. Фойкс взял это дело на себя и через минуту снял сумку с лошади. Кэсерил взял её, перекинул через руку и сказал:

— Теперь, пожалуйста, отведите меня к леди Исте. У меня для неё письма от принцессы Исель.

Слуга провёл его в новое здание. Они поднялись по лестнице. Слуге пришлось ждать, пока Кэсерил медленно взберётся по ступеням. Его ноги были словно налиты свинцом. Затем слуга и две присматривавшие за Истой дамы пошептались, и Кэсерил вошёл в покои вдовствующей рейны. Воздух был пропитан ароматом сухих цветочных лепестков, комната освещалась свечами и обогревалась камином. Кэсерил почувствовал себя огромным и неуклюжим в этой изящной гостиной.

Иста в тёплых одеждах сидела на обложенной подушками скамье, её тусклые волосы были убраны в толстую косу, спадавшую на спину. Как и Сару, её окружала чернильная тень проклятия.