Проклятие Шалиона

«У меня получится», — изумлённо подумал Кэсерил.

А если нет… тогда придёт черёд Бетрис и её ножа.

«Я не проиграю эту игру. Я потерпел поражение практически во всём, за что только брался в жизни. Я не могу проиграть смерть».

Спрятав книгу под подушку и заперев за собой дверь, Кэсерил отправился на поиски пажа.

Он выбрал сонного мальчика, ожидавшего в коридоре окончания ужина в банкетном зале Орико, где отсутствие Исель породило множество разговоров — и не только шёпотом, поскольку первые люди государства тоже отсутствовали: Орико продолжал скрываться в лесу, а Джироналы устроили пирушку у себя во дворце.

Кэсерил выудил из кошелька золотой и поднёс его к лицу, улыбаясь через образовавшийся между большим и указательным пальцами кружок.

— Эй, мальчик, хочешь заработать реал?

В Зангре пажи быстро делались смышлёными; реал — достаточно крупная сумма, чтобы можно было купить на неё некоторые интимные услуги у тех, кто ими торгует. Но и достаточно настораживающая для тех, кто не рискует играть в подобные игры.

— Что я должен сделать, милорд?

— Поймай мне крысу.

— Крысу, милорд? Зачем?

Ах да. Зачем.

«Да затем, что она потребуется мне в обряде смертельной магии против второго по могуществу лорда Шалиона, конечно!»

Нет, не годится.

Кэсерил опёрся плечами о стену и доверительно улыбнулся.

— Когда я был в крепости Готоргет во время её осады три года назад — ты знаешь, что я был её комендантом?.. так вот, пока наш бравый генерал не продал её, мы научились есть крыс. Маленькие вкусные зверюшки, если, конечно, сумеешь наловить достаточно много. И я очень скучаю по вкусу хорошо поджаренного на свече бёдрышка. Поймай мне большую жирную крысу и получишь ещё один реал. — Кэсерил уронил монету в руку пажа и облизнулся, представляя, каким безумцем должен сейчас выглядеть. Паж слегка попятился. — Ты знаешь, где моя комната?

— Да, милорд.

— Принеси её туда. В мешке. И чем скорее, тем лучше — я голоден. — Кэсерил развернулся и удалился, смеясь. Не притворяясь, а действительно смеясь. Странное, дикое веселье переполняло его сердце, пока он не поднялся к себе и не сел обдумывать свои дальнейшие действия — свою тёмную молитву, своё самоубийство.

Была ночь, ночью вороны не прилетят к его окну, сколько бы прихваченного с собой хлеба он им ни накрошил. Он повертел хлеб в руках. Вороны гнездились под крышей башни Фонсы. Если они не полетят к нему — он сам полезет к ним. Вскарабкается по крышам. Поскальзываясь в темноте? А потом обратно в комнату с трепыхающимся свёртком под мышкой?

Нет. Под мышкой он понесёт крысу в мешке. Если ему суждено будет умереть там, под полуразрушенной крышей, то проделывать обратный путь уже не придётся. Да и смертельная магия ведь уже однажды сработала там, не так ли? Она удалась деду Исель. Вдруг дух Фонсы протянет руку помощи и грешному солдату его внучки? Башня посвящена Бастарду и его животным, а ночь — особое время для этого бога, особенно дождливая полночь. Тело Кэсерила никто не найдёт и не похоронит. На его останках будут пировать вороны, поминая своего сородича, — достойная цена за жизнь бедняги. Животные невинны, даже жадные вороны; эта невинность делает их всех немного святыми.

Расторопный паж с шевелящимся мешком в руках обернулся значительно быстрее, чем смел надеяться Кэсерил. Он проверил содержимое — толстая, сердито шипевшая крыса весила почти полтора фунта — и заплатил ещё один реал. Паж спрятал монету в карман и зашагал прочь, оглядываясь через плечо. Кэсерил затянул мешок и прижал его к себе.

Переодевшись в одежды торговца (на удачу), он задумался, что надеть на ноги: туфли, сапоги — или идти босиком? Что будет надёжнее на мокрой скользкой крыше? Босиком, решил он. Однако обулся ещё для одного, последнего похода.

— Бетрис! — громким шёпотом позвал он из своего кабинета. — Леди Бетрис! Я знаю, что уже поздно, но не могли бы вы выйти ко мне на минутку?

Она была полностью одета, всё такая же бледная и измученная. Бетрис позволила ему стиснуть свои руки и на мгновение прижалась пылающим лбом к его груди. Тёплый аромат её волос на секунду вернул Кэсерила в Валенду, в храм, где они стояли рядом в толпе на праздновании Дня Дочери. Единственным, что не изменилось в ней с того счастливого дня, была её верность.

— Как принцесса? — спросил Кэсерил.

Она подняла взгляд. Вокруг тускло горели свечи.

— Она без устали молится Дочери. Не ела и не пила со вчерашнего дня. Я не знаю, куда смотрят боги и почему они оставили нас.

— Мне не удалось убить Дондо. Я не смог даже приблизиться к нему.

— Я так и поняла, в противном случае мы бы что-нибудь услышали.

— У меня есть ещё одна идея. Если ничего не получится… я вернусь утром, и мы посмотрим, что можно придумать с вашим ножом. Я просто хотел сказать… если утром я не вернусь, не беспокойтесь обо мне, не ищите — со мной всё в порядке.

— Но вы же не бросаете нас? — Её руки сжались вокруг его запястий.

— Нет, ни за что.

Она моргнула.

— Я не понимаю.

— Всё в порядке. Берегите Исель. И никогда не доверяйте канцлеру ди Джироналу. Никогда.

— Могли бы и не говорить мне этого.