Проклятие Щелкунчика

Я завизжала от боли, но не позволила себе осмотреть свой бедный хвост. Вместо этого я помчалась так быстро, как только могла, а кошка догоняла меня. Он подпрыгнул в воздух, а затем оказался передо мной, преграждая путь. В его глазах мелькнула жажда крови. Его коготь выстрелил и ударил меня в бок, и запах меди наполнил воздух, когда горячая жидкость потекла по моему телу. Он снова набросился на меня, но на этот раз я быстрее увернулась. Я танцевала от него, пока мое тело не прижалось к стене. Как только я подумала, что мне придется превратиться в человека и раскрыть себя, я заметила крошечную дырочку в двери в футе от себя. Я бросилась туда во весь опор и протолкнула свое тело в отверстие. Острый коготь кота просвистел мимо моей головы, царапая ухо. Истекая кровью, я вжалась в дыру.

Кот просунул лапу в небольшое пространство, менее чем в полдюйме от моего тела. Мое сердце забилось так быстро, что я удивилась, что оно все еще находилось у меня в груди.

Через несколько минут кот вынул когти, но его желтые глаза продолжали смотреть на меня. Зная, что я не могу оставаться такой вечно, я искала выход из дилеммы. На самом деле, у меня был только один выбор, уничтожить дерево между мной и другой комнатой. Как бы я хотела получить доступ к своей темной силе. Увы, я потратила всю ее, чтобы создать проклятие Щелкунчика и расширить портал от Змеиного Острова до Шенбрунна, оставив мои магические запасы истощенными в течение следующих нескольких месяцев.

Единственным инструментом в моем распоряжении были зубы, разбалованные свежим сыром и сладостями прошлой недели. Мои резцы протестовали, когда я вгрызалась в твердую древесину, а десны кровоточили, но я продолжала давить, напоминая себе, что сломать или вырвать зубы будет гораздо менее болезненно, чем смерть от голода и жажды, или, в конечном итоге, в качестве игрушки кота.

«Ты могла бы избежать всего этого, если бы была более осторожна.»

Голос матери дразнил меня. Я облажалась. Как и всегда. Раздраженная, я сильнее грызанула дерево. Щелкающий звук раздался из моего рта, а затем подавляющая боль выстрелила в челюсть, рот и голову, заставляя меня хотеть упасть на пол и плакать. Вместо этого я продолжала откусывать дерево, даже когда у меня изо рта выпал окровавленный зуб. Когда все мое лицо горело в огне, я сделала паузу на несколько вдохов, прежде чем продолжить работу. Наконец, мои усилия окупились, и я смогла заглянуть в комнату с другой стороны. Простая каюта с двумя двухъярусными кроватями. Вдохновленная успехом, я продолжала разрушать дерево, расширяя отверстие, пока не пролезла.

Восхитительный запах сыра дошел до моих ноздрей, и каждая часть моего тела кричала, чтобы пойти на него. Только мой человеческий мозг позволил мне устоять перед искушением и не попасться в мышеловку. Тем не менее, неспособность съесть единственную еду, которую я видела в каюте, была чистой пыткой и заставила меня убедиться, что я сойду с ума, если мне придется нюхать ее дольше, чем несколько минут.

Когда в комнату вошла горничная в фартуке с большими карманами, я поняла, что это мой шанс выбраться из мышеловки.

Я глубоко вздохнула и бросилась бежать по полу, слишком поздно осознав свою ошибку. Серебряный металлический цилиндр мелькнул перед взором, а затем тяжело опустился, поймав меня с оглушительным, звенящим звуком. Мое окружение стало черным как смоль, когда меня схватили металлической крышкой. Я закрыла глаза и перестала двигаться, пытаясь сберечь то немногое, что у меня было, чтобы понять, как выжить. Должен быть какой-то выход. Я не зашла так далеко, чтобы умереть. Горничная оступится, и я убегу, спасая свою жизнь. Если бы удача была на моей стороне, я могла бы даже восстановить достаточно энергии, чтобы снова превратиться в человека.

— Я поймала мышь. Я поймала мышь. Что мне теперь делать? — жалкая горничная бормотала про себя, будто решала сложную проблему, с которой никто до нее не сталкивался.

— Я должна попросить одного из мужчин позаботиться об этом. Да, это хорошая идея, — сказала она себе, открывая и закрывая дверь двумя щелчками.

Несмотря на усталость, я заставила себя сосчитать, сколько у меня времени. Я рассудила, что, хотя мышь не будет классифицироваться как чрезвычайная ситуация, сочетание истеричной горничной и моряка, желающего сыграть героя, означало, что кто-то придет в ближайшие пять минут, чтобы избавиться от меня. Как только они это сделают, у меня не будет никакой надежды. Меня либо выбросят за борт, чтобы утопить, либо скормят кошкам.

Таким образом, несмотря на то, что боль пронизывала каждый дюйм моего тела, и мой череп был готов вот-вот расколоться, я сосредоточилась, желая снова превратиться в человека. Стон вырвался изо рта, и мышцы задрожали. Я справилась с болью, напомнив себе, что не смогу выжить, если не превращусь в человека.