Проклятие (СИ)

— Решил дать последний шанс твоим замечательным мозгам, — усмехнулся Малфой. — А может, мне просто нравится тот парень, который к тебе прилагается.

— Что за парень? — нахмурилась Гермиона.

— Драко Малфой, версия два ноль, — ответил он, — по непонятным причинам эта улучшенная вариация меня появляется только в твоем присутствии.

— И тебе он нравится? — улыбнулась Грейнджер.

— А тебе?

— Я первая спросила, — она шутливо прищурилась. — Мне, определенно, да.

— И мне, — признался Малфой, — хотя иногда мне хочется его придушить. То есть себя. В любом случае, он испарится, как только тебя не окажется рядом, это я уже понял. Так что, может присоединишься к нему? К нам. Ко мне. Ты поняла, о чем я.

Гермиона помолчала, разглядывая Малфоя — его глаза, светлые ресницы и брови, тонкие губы, тени, которые залегли вокруг глаз. Неужели ей действительно будет не хватать всего этого, вкупе с его паршивым характером? Похоже на то. Вот уж точно, выражаясь словами Драко “мы в жопе”.

— Ты знаешь мой ответ, — отворачиваясь, сказала она.

— Когда они опознают палочку, вариантов у тебя немного. Но ты даже не задумалась.

— Нет ни одной причины, которая заставила бы меня хотя бы задуматься, — ответила Гермиона.

Озвучить эту мысль было странно, но, на удивление, она чувствовала себя спокойно и легко, зная, что поступает правильно.

— А если бы между нами что-то было? — спросил Драко, доставая из складок мантии футляр и извлекая оттуда сигарету.

— Святые угодники, Малфой, — удивленно сказала Гермиона, — сначала — маггловское пиво, теперь — сигареты. Чем еще ты меня удивишь?

— Все мы полны сюрпризов, Грейнджер, — закуривая, философски заметил Малфой, — это не просто маггловские сигареты. Лимитированное издание, частное производство. Если уж и травить себя, то самым лучшим. Я же Малфой.

— Ты сноб, Малфой, — засмеялась Гермиона.

— Может и так, — согласился он, — я все еще жду ответа.

— Сейчас будет много пафоса, который ты так не любишь, — предупредила она. — Ничто не заставит меня поставить личные чувства и эмоции превыше будущего тысячи тысяч волшебников. Ничто. Есть ли между нами что-то или нет — абсолютно не имеет значения. Я никогда бы не рискнула жизнями людей. Ни ради симпатии, страсти, влечения, ни даже ради возможного “долго и счастливо”.

— Высшее благо, да, Грейнджер? — спросил Малфой.

— Ты же знаешь, “В параллельном мире я бы обязательно согласилась”, — повторила она свою собственную фразу.

Малфой молчал, выдыхая сигаретный дым. А Гермиона смотрела на его профиль, думая о том, что она ни за что не позволит ему уйти. Ее будет ломать от этого решения, она будет винить себя, жалеть его, но в конечном итоге, поступит правильно. Даже если ради этого ей придется встать с ним под Аваду. И Драко, наверное, прекрасно понимает это.

— Жаль, — он затушил окурок о перила и откинул его куда-то прочь с балкона, — что мы не в параллельном мире. Я знал, что ты откажешься.

Он снял мантию и накинул ее на плечи Гермионы. Удивительно, она была так увлечена беседой и собственными мыслями, что и не заметила, как стремительно ослабевали согревающие чары.

— Спокойной ночи, Гермиона, — сказал Малфой, направляясь к двери.

— Спокойной ночи, Драко.

*

Грейнджер — боец. Она ни за что не позволит своему миру рухнуть, будет удерживать равновесие любой ценой, костьми ляжет в фундамент светлого будущего и утянет его, Драко, за собой. А потом будет страдать и мучаться, винить себя, и, в лучшем случае, отправит несколько лет жизни в помойку сожалений, а в худшем — свихнется.

Так зачем подвергать ее такой моральной пытке? Уж лучше Драко все сделает сам, не оставив ей выбора.

Малфой действительно не врал, когда говорил, что принял решение. Только не то решение, что озвучила она. Стоит ли винить ее, ведь он сам много раз убеждал ее именно в том, что бегство — его единственный шанс

Несмотря на то, что она могла бы с гордостью сказать, что Малфой теперь точно знает, в какой стороне находится лагерь хороших парней, ему было по-прежнему плевать на судьбу волшебного мира, и во всей этой ерунде с проклятием он не хотел допустить только одного. Гермиона не должна расплачиваться за помощь ему.

Она не должна проходить девять кругов ада на допросах в Министерстве, не должна нести наказание, а главное — она не должна жить на руинах волшебного мира, которые останутся после того, как проклятие сработает.

Часть его кричала о том, что это самая большая его глупость, что он когда-либо совершал.

А часть как могла пыталась оправдаться.

Твердила, что он просто-напросто устал от этой затянувшейся гонки.

Сетовала, что он не сможет влачить на себе груз ответственности за свой побег в одиночку.

Признавала, что он откровенно затрахался доказывать этому миру, что он достоен просто быть. А в ответ — то особое задание Реддла, то проклятие, то Поттер в сияющих доспехах.

А еще Малфой знал, что так надо. Не потому, что правильно, а просто “надо”. И был убежден, вопреки доводам сопротивляющегося рассудка и инстинкту самосохранения, так будет лучше.