Проклятие Синей Бороды

— Я полностью доверяю своему племяннику. Пришло время вступить в обязанности и привилегии, положенные ему с рождения, — Грег Хайнберг наклонил голову, задумчиво глядя на меня. — Ты чудесный работник, Джоли. У тебя всегда имеется свежая бутылка вина, еще до того, как в ней возникает нужда, а так же список гостей, как только я решу устроить вечеринку. Ты выходишь за рамки отведенной тебе роли.

От его похвалы у меня запылали щеки, и я опустила глаза, не зная, как ответить.

— Хочу, чтобы ты пообещала, что будешь заботиться о юном лорде Хайнберге еще с большим усердием.

— Конечно, — ответила я на автомате, размыв смысл сказанного. — Вы уезжаете?

Грег Хайнберг кивнул.

— Хочу отдохнуть от Гамбурга. Возможно, поеду в Норвегию. Я никогда не видел фьордов, — он посмотрел вверх, — прежде чем небо решит, что мне пора покинуть это место.

Внутри все сжалось. Грег был стар, но не очень. Не так ли? У него впереди было еще много лет, возможно, даже, десятилетий.

Должно быть, он заметил беспокойство на моем лице, потому что сказал:

— Все будет хорошо. Скажи, ты волнуешься из-за возвращения Нолана. Ты не веришь слухам, не так ли?

Я нахмурилась, не до конца понимая, какие сплетни он имел в виду.

— Они не правдивы, — продолжал Грег. — Нолан не имеет никакого отношения к смертям тех девушек.

Ужас охватил меня, и я была рада, что в этот момент Грег Хайнберг решил добавить сливки и сахар себе в кофе, не обращая внимания на мою реакцию.

Не желая показаться неблагодарной, я ответила:

— Мне на самом деле нравиться работать на вас, лорд Хайнберг. Уверена, ваш племянник — хороший человек, но будет ли он доволен моими умениями? Они не соответствуют международным стандартам, к которым он привык.

Я видела письма из Франции, Англии и Ирландии. Нолан был активным путешественником, а я обычная горничная, которая никогда не была ни в одном другом городе, даже рядом с Гамбургом.

Грег Хайнберг громко рассмеялся.

— Не стоит об этом волноваться, Джоли. Уверен, он будет доволен тобой, — лорд посмотрел на меня сверху вниз, будто оценивая. — Твоя ценность не в красоте, но не помешает иметь кого-то, на кого приятно смотреть, — его взгляд окинул комнату, — чтобы отвлечь моего племянника от мыслей о прошлом.

Я опустила взгляд и подобрала льняную ткань синего платья, взволнованная и испуганная перспективой, что кто-то вроде Нолана может посчитать меня симпатичной. Симпатичные девушки были склонны вызывать интерес и попадать в неприятности. Их красота часто вызывала зависть и ревность у других, а так же надменность у самих девушек. Быть красоткой — опасное преимущество. И я не была уверена, что хотела или нуждалась в этом.

Когда я снова посмела поднять взгляд, Грег смотрел на книжные полки так, будто находился в комнате первые. Он, вероятно, вспоминал о прошлом. Не желая мешать, я поднялась, но не ушла — беспокойство вспыхнуло во мне.

— Как долго вы еще пробудете здесь? Вы не отправитесь в Норвегию сразу же, ведь так?

Грег улыбнулся мне.

— Я останусь на месяц, может, на пару, помочь племяннику заново со всем ознакомиться.

Пытаясь быть храброй, я вернула ему улыбку и вышла, направившись в винный погреб, который еще утром был пуст. Как только убедилась, что никто не слышит меня, я заплакала. Я ненавидела себя за это, но ничего не могла поделать. Ведь, хотя для графа было правильно занять свое место, а для его дяди отступить, мне было тяжело. Последние три года, а особенно когда мне исполнилось восемнадцать, я думала, что смирилась с тем, что находилась далеко от своей семьи, но отъезд Грега Хайнберга показал мне, как сильно мне была нужна семья. Мне пришлось оставить родных, но я нашла отца в лице спокойного и терпеливого Грега. Теперь с его отъездом не оставалось никого, кто присматривал бы за мной и давал советы.

2. Делайла

Луна угасла, и тьма становилась все светлее после того, как первые лучи рассвета пронзили небо, окрасив все в розовые и голубоватые оттенки. Мои сокамерники, подростки-правонарушители из знатных семей, спали крепко, но мне так и не удалось сомкнуть глаза этой ночью. Не только потому, что мне исполнилось восемнадцать, и я праздновала наступление этого с грязной водой и безвкусной кашей в заброшенной сырой клетке на Змеином Острове. А так же потому, что мой брат возвращался в наше поместье в Гамбурге. Как он посмел? Как мог он продолжать жить, в то время как я гнию здесь?