Проклятие Синей Бороды

Я опустила голову. Стыд захлестнул меня. Было неправильно позволять Нолану целовать себя. Тем не менее, одна мысль об этом вызывала во мне желание сделать это снова и испытать сладость его губ еще раз. Какой бы виноватой я себя не ощущала, все же я не думала, что поцелуй стал причиной погрома в моей комнате и порчи вещей. Поцелуй случился сегодня, и я сомневаюсь, что кто-то это увидел и побежал в особняк вперед меня. Погром занял бы много времени, и преступник должен бы был придти с ведром краски, чтобы так поиздеваться над стеной.

Это было сделано преднамеренно. Кто-то ненавидел меня еще до моего поцелуя с Ноланом.

— Думаешь, Тереза могла сделать это? — Табета вырвала меня из мыслей.

— Нет, — ответила я, не веря, что она могла так поступить. — Тереза — милая и вежливая девушка.

Табета неодобрительно цокнула языком.

— Она девушка, отчаянно желающая выйти замуж за Нолана. Могу поспорить, что она испытывает ревность из-за влечения между ним и тобой, и искренне не разделяет его.

Из-за прямоты Табеты меня кинуло в жар. Я попыталась остыть и сконцентрировалась на первой части того, что она сказала.

— Почему ты считаешь, что она отчаянно желает выйти за Нолана?

Табета резко рассмеялась.

— Боже, Джоли! Как ты можешь быть такой умной и такой наивной? Семья Терезы имеет много проблем из-за игровой зависимости ее отца. Им нужно выдать ее за богатенького паренька. До сих пор им удавалось найти лишь мужчин вдвое старше Терезы в отдаленных городах. Тереза ужасно желает остаться в Гамбурге и готова броситься на любого холостяка ее возраста. Возможно, имидж Нолана и запятнан, но его сумки с золотом тяжелее, чем когда-либо.

Я озадаченно подняла брови и снова глубоко вздохнула..

— Нолан груб, но он тяжело работал и заключил несколько выгодных сделок. За последние пять лет он удвоил состояние семьи.

— Откуда тебе все это известно?

Табета пожала плечами.

— Люди болтают. Я слышала отрывки, то здесь, то там. Ты бы тоже слышала, если бы прислушивалась к людям, а не жила в мире грез.

Я пропустила ее упреки.

— Возможно, Терезе просто нравится Нолан, а то, что он богатый холостяк Гамбурга является лишь дополнением.

Табета скрестила руки.

— Тебе стоит прекратить думать о людях только с лучшей стороны. Лишь потому что ты находишь безвыходные ситуации привлекательными, не значит, что так думают другие. Тереза — умная девушка. Я подслушала, как она хвасталась друзьям о том, как ей удалось заполучить Синебородого отшельника в спутники на помолвку Мари и похороны Надин.

Я покачала головой.

— Тереза бы не сделала этого.

— Думаешь? — Табета подняла меня на ноги. — После того, как мы уберем бардак, и ты сообщишь об этом старому графу Хайнбергу, мы отправимся на выставку. Тебе будет полезно увидеть последние разработки и дать мозгу отдохнуть от всего этого. — Она указала рукой на хаос в моей комнате. — Но, что более важно, Тереза тоже будет там, чтобы поделиться с друзьями последними новостями о своих отношениях с Ноланом. Если не веришь мне, что она корыстная девка, значит, пришло время самой услышать информацию из ее уст.

Здание выставки было просторным, с высокими потолками. Оно было набито различными изобретениями и людьми. Первый стенд, который я заметила, представлял швейную машину, приводимую в действие рукояткой.

— Что Поль думает об этом? — спросила я Табету.

Она пожала плечами.

— Брат еще не купил ни одной. Он предпочитает придерживаться старого способа ведения дел. Возможно, он приобретет одну, если будут соревнования. — Она улыбнулась. — К счастью, в деле садоводства перемен меньше, чем в пошиве одежды.

Я кивнула, тихо размышляя над тем, что произойдет, если найдут способ записывать музыку. Сократит ли это число живых выступлений? Или сделает их более ценными? И то, и то, решила я. Я хотела, чтобы возможность слышать музыку, где угодно и когда угодно, оставалась со мной подольше. Тем не менее, как бы сильно я не искала, не нашла на выставке ни одного музыкального изобретения. Однако, видела много забавных новинок, таких как гелиографическая гравировка, которая создавала изображения чудесным способом. Светочуствительный битум заливали поверх стеклянной или металлической пластины. Верхний слой затвердевал в соответствии с тем, как он взаимодействовал со светом. А когда пластину смазывали лавандовым маслом, оставались лишь затвердевшие области, создававшие картину. Если бы я могла, то осталась бы подольше, чтобы посмотреть на все гелиографические картины, но Табета потащила меня дальше.

— Она здесь, — произнесла Табета. Я проследила за ее взглядом и нашла Терезу, стоявшую через несколько столов с ее друзьями, разглядывающих какой-то шелк.

Табета потащила меня к Терезе, прячась за выставочным столом.

— Это неправильно, — прошептала я, уже чувствуя вину за симпатию к Нолану. Мне не хотелось добавлять что-либо еще к своему стыду.

— Шшшш. — Табета приложила палец к моим губам.