Проклятие Синей Розы (СИ)

- Просто пойдём со мной. Я всё объясню.

- С тобой? И твоей женой?! Нет, спасибо! – Лаура демонстративно подошла к месье Бертрану, взяв его под руку. – Не успела сказать: у нас с Гаспаром тоже всё серьёзно. Так что я остаюсь. Не хочу вам мешать!

Взгляд Хейдена сейчас мог бы прожечь дыру в точке соприкосновения рук хозяина поместья и его сводной сестры. А Гаспара – просто уничтожить. Он не знал, что сказать, чтобы не взреветь от боли и злости. Но тут, как назло, в руку вцепилась бледная знахарка, пытаясь с двинуть его с места.

- Идём, идём. – как заклинание читала она. – Нам здесь не место…

И Хейден пошёл, ещё долго не в силах заставить себя отвернуться от лица той, что он, кажется, потерял сегодня навсегда…

Глава двадцать первая. Потери.

Хейден, держась за голову, удручённо изучал носки своих весьма потрепанных кроссовок, не произнеся ни слова с момента их возвращения с Чёртовой пустоши. И внутри у него всё переворачивалось.

На Марисоль он старался не смотреть, она тоже молчала и лишь изредка смахивала с покрасневших глаз едва заметные слезинки. Плакала ли она от того, что увидела их страстный поцелуй с Лаурой или оттого, что её злобная мать вновь оказалась на свободе, он не знал. Но выяснять сейчас это совсем не хотелось. Знахарку было безумно жаль, но губы ещё помнили вкус губ любимой, и об их внезапном поцелуе он точно не жалел. Тем более что это было в первый и последний раз.

Сердце сжалось до боли, рискуя взорваться в нервно вздымавшейся груди.

В памяти всплыла надменная физиономия месье Бертрана, Хейден отлично помнил её ещё с тех времен, когда его самого звали Корвином.  «Дикарём» – как прозвал его проклятый француз. И да, Марго была права, теперь он увивался вокруг Лауры, как тогда вокруг Розабэль. Кость поперёк горла. Но тогда у него были развязаны руки, сейчас – нет. Тогда он мог отказаться от Кэтрин, но от Марисоль… просто не имел права. Она была другой, не как её мать, хотя их брак по законам волчьей стаи и тогда считался действительным. Да только в этот раз он знал на что шёл, а тогда – нет. Просто жертва обстоятельств, не более. А потому не испытывал перед рыжей ведьмой таких угрызений совести, как перед её дочерью. Но ведь тогда Кэтрин тоже не была плохой, и в какой-то мере он сам был виноват в том, что с ними произошло.

Очередная порция воспоминаний сама хлынула в память, погружая Хейдена в чужое прошлое, которое когда-то было его собственным.

***

 После ночной прогулки с Розабэль Корвин шёл, не разбирая дороги, так сладко и горько было ему одновременно. Его птичка не забыла своего «дикаря», кроме того, она ждала его, и это было наивысшим счастьем – такой любви раньше испытывать ему не доводилось.

Он и правда приходил сюда каждую ночь, каждую ночь, чтобы просто смотреть на огромное поместье, в котором жила его Роза, в его чёрные, как ночь, окна, и мечтать о встречи с той, что волею судьбы предназначалась другому.

Конечно, Розабэль и её сводный брат больше подходили друг другу, они выросли вместе и принадлежали одному кругу, но… Это странное «но» заставляло радостно плясать его сердце под одному ему слышимую музыку любви, и с этим Корвин ничего не мог поделать. Как и Розабэль. Они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, они смотрели в одном направлении, и это было так божественно прекрасно, словно две родственные души, наконец, встретились в этом угрюмом и опасном мире, и тянулись навстречу счастью, невзирая на все видимые и мыслимые преграды.