Проклятие скифов

По дороге на фонарном столбе увидела новый приказ коменданта города, генерал-майора Эбергарда. В нем сообщалось, что за повреждение телефонной и телеграфной связи было расстреляно четыреста мужчин-заложников. В конце предлагалось за вознаграждение сообщать обо всех подозрительных лицах в комендатуру или в полицию. Ей стало страшно — за чужие провинности были уничтожены ни в чем не повинные люди. Как брали в заложники, она уже знала: оцепляли квартал, и кто на тот момент попадался на улице или при обходе квартир вызывал подозрение, оказывался заложником.

«Как ужасно было бы оказаться на их месте, провести тревожные часы в ожидании, а затем очутиться перед строем солдат. В последний раз увидеть небо, солнце, вдохнуть полной грудью воздух перед роковой командой "Пли! "». Ей вспомнился фильм, где несломленные коммунары в конце погибали, выкрикивая: «Да здравствует свобода!»

«В жизни это происходит намного проще, будничнее и поэтому — страшнее», — решила она.

Многолюдный базар жил своей жизнью, словно его не касалась смена власти в городе, но все же изменения Люба заметила — было много закрытых лавок. Здесь можно было встретить и немецких солдат — без оружия, в пилотках, они казались совсем не страшными. Чаще всего они улыбались и даже гоготали, переговариваясь на своем «гусином» языке. Страшнее были полицаи, те напоминали охотничьих ищеек, голодных и что-то вынюхивавших. Она боялась даже встретиться с кем-нибудь из них взглядом — они ей внушали ужас и омерзение.

Люба направилась к крошечной будочке сапожника — пятидесятилетнего Керима-татарина, тот был в курсе всех новостей и сплетен. Коротко постриженный, черноволосый и быстроглазый Керим носил на макушке всесезонную старую тюбетейку. Увидев девушку, он сразу расплылся в улыбке и бросил работу.

— Салам, Любця-красавица! — зачмокал он, показывая высшую степень восхищения ею. — Давно не приходила, не радовала мои глаза своей красотой. Что принесла? Все брошу и сделаю, что тебе нужно!

— Пока нет для тебя работы, Керим. Просто зашла узнать новости. Вчера мои хозяева пошли на регистрацию. Ты не знаешь, куда их отправляют? Их сын волнуется.

У татарина округлились глаза, в них она прочитала страх. Вокруг стоял шум многоголосья, люди, занятые каждый своим делом, двигались сплошной стеной, то и дело толкая Любу, словно она стояла посреди горной реки и ее сносило течением. Керим оглянулся по сторонам и сделал знак, чтобы она наклонилась к нему.

— Худо, ой как худо! Яман! [51]— запричитал он ей чуть ли не в ухо.

— Толком скажи! — попросила девушка, и сердце у нее затрепетало от плохого предчувствия.

— Оттуда, куда они отправились, возврата нет. Пусть упокоятся их души в садах Аллаха!

— Что ты говоришь?! — еще больше испугалась Люба.

— Никуда не отправляли, а оставили всех здесь.

Еще больше понизив голос, Керим рассказал, что на Сырце прибывших на регистрацию заставили раздеться догола, затем палками погнали на склон яра и расстреляли. То место называется Бабий Яр, расположено оно недалеко от кладбища.

Ей вспомнился противотанковый ров, который они копали на протяжении трех недель, яр рядом с ним.

— Не может быть! — не поверила Люба. — Ведь толпы людей продолжают туда идти!

— Это не слух. Яшка-лабазник вчера был в их числе. Его очередь идти на смерть выпала уже в сумерках. Пуля только задела ему плечо, и он прыгнул в яр, притворился мертвым. Полицаи долго ходили, пристреливали тех, кто шевелился, затем ушли. Сверху лишь немного землей присыпали. Поздней ночью он выбрался и, как был, голый, добрался домой. Утром пришел на Евбаз и рассказал, что с ним произошло, глупец. Он тут задержался и уже никуда не ушел — его схватили полицаи, видно, кто-то донес. Не думаю, что второй раз ему удастся избежать Бабьего Яра.

Люба ушла от Керима ошеломленная, по-прежнему не веря услышанному. Перед ее глазами проплыли толпы людей, идущих по улице с вещами, как оказалось, на смерть. И за что? Какие преступления могли совершить женщины и их малые дети, старики?

Вернувшись, Люба поразилась тому, что Миша не вышел ей навстречу, и тишине, царившей в квартире. Может, он спит? Она прошла в его спальню, но кровать была застелена. Пробежалась по комнатам — Миши нигде не было. Неужели он ушел? Но как? Ведь, уходя, она закрыла дверь на ключ.

— Миша! Миша! — в отчаянии позвала она и, услышав скрип дверцы шкафа в соседней комнате, бросилась туда. Она обнаружила там Мишу, ужасно перепуганного.

— Приходил дворник, долго стучал в дверь и ругался всякими словами! Я испугался, что он сломает дверь и войдет сюда — спрятался в шкаф. Почему ты долго не приходила?

— Теперь я работаю и каждый день буду ходить на работу, — сообщила Люба, — а ты будешь ждать меня дома и никому не отвечать.

— Когда приедут мои родители?