Проклятие Слизерина

Профессор Клепсидра замешкалась, сверилась со свитком, повторила настойчивее:

— Рикрофт, Элджи!

Из группы детей запоздало вывалился взъерошенный Элджи, сделав всего несколько шагов, нелепо взмахнул руками, со звучным шлепком растянулся на полу. По Большому залу прокатилась волна смеха, даже некоторые преподаватели сдержано заулыбались. Том взглянул на Сенектуса, тот закрыл ладонью глаза, тихо постанывал:

— Неужели Пуффендуй?.. Нет–нет, только не это. Я же верно учил просить: «Слизерин, только Слизерин». Нет, не могу на это смотреть…

По обреченному тону Сенектуса, Том еще раз убедился, что стать пуффендуйцем подобно позору… или неизлечимой болезни. Слабоумию, например.

Тем временем Элджи уже вскарабкался на трехногий стул, мантия с одного плеча сползла. Ему на голову водрузили Распределительную шляпу. Разумеется, Том не слышал, что говорит шляпа, но видел, как едва заметно шевелятся губы Элджи, отвечает или упрашивает.

Широкие по́лы шляпы дрогнули, посыпалась вековая пыль, скрипучий голос огласил решение:

— СЛИЗЕРИН!

Сенектус аж подпрыгнул от неожиданности, ошалело, словно спросонок, огляделся.

— Что? Что она сказала?

К их столу с ликующей улыбкой на разрумянившемся лице уже спешил Элджи.

— Слизерин! Сенектус, я тоже в Слизерин! – зачастил Элджи, едва не повизгивая от счастья.

Ученики с интересом наблюдали за потешным мальчуганом: таких слизеринцев еще никто не видывал, да и вряд ли еще увидит. Сенектус лихорадочно огляделся, к нему вновь вернулось самообладание, шикнул на брата сердито:

— Тише, ты привлекаешь слишком много внимания.

— Молчу, – пискнул Элджи покорно, тихонько прильнул к брату, чтобы стать совсем маленьким и неприметным.

Сенектус недовольно поморщился, но не отстранился.

— Кхм–кхм, – прокашлялась профессор Клепсидра, желая вернуть внимание аудитории. Выкрикнула следующее имя: – Роджерс, Фрейзер.

После того как Роджерс с довольным видом отправился в Когтевран, профессор Клепсидра назвала…

— Руквуд, Августус.

— СЛИЗЕРИН!

— Кто б сомневался, – хмыкнул Антонин.

Августус неспешно дошел до их стола, сел на уже специально приготовленное место, между Антонином и Томом.

— Селборн, Сагита.

— Пуффендуй!

— Станц, Майкл.

— Когтевран!

— Тамиш, Тибия.

На табурет вскарабкалась девочка с ямочками на порозовевших от волнения щеках.

— ПУФФЕНДУЙ!

— Ну и долго еще этот концерт будет продолжаться? – простонал Антонин, ни к кому лично не обращаясь.

Сенектус, как примерный ученик и староста, сидел с прямой спиной, верным взглядом смотрел на преподавательский стол, порой казалось, что совсем не дышит. Элджи притомился, почти дремал, прислонившись к брату, слишком много переживаний за один вечер. Тому и самому порядком надоела процедура распределения, одно дело ждать своей очереди, и совсем другое наблюдать со стороны. Никого из оставшихся в шеренге он не знал, так не все ли равно, какой факультет их примет? Августусу, судя по всему, было не все равно, поскольку с кроличьим интересом наблюдал за распределением, боясь пропустить знакомое лицо.

Антонин нетерпеливо поерзал по лавке, сказал настойчивее:

— Мне надоело! Почему не подают ужин?

— Потому что распределение не закончилось, – парировал Сенектус, даже не поворачивая головы.

Антонин посмотрел на Сенектуса исподлобья, как можно более незаметно ткнул Августуса в бок. Августус охнул, согнулся пополам, потирая ушибленные ребра, придушенно выдохнул:

— Ты что идиот? Больно ведь…

— Тс–с-с… говори тише. У тебя есть что‑нибудь пожевать?

Августус принялся усерднее растирать бок, покосился на Антонина правым глазом.

— Нет. С чего ты взял?..

Антонин ответил тяжелым, как мраморная глыба, взглядом, прошипел непреклонно:

— Не юли. Сказки вон… Элджи рассказывать станешь, а я ни за что не поверю, что миссис Руквуд тебе ничего не всучила на дорогу. Так что у нас в меню?

Августуса перекосило сильнее прежнего, как ни старался, никогда не удавалось устоять перед обезоруживающим напором Антонина, буркнул неохотно:

— Тыквенные лепешки. Две.

— Сойдет!

Антонин сладко облизнулся, потер руки в предвкушении. Августус осмотрелся, украдкой глянул на Сенектуса, руки его с торопливостью шарили в складках мантии, через мгновение выудил сверток, от которого вился ароматный дымок свежих лепешек. Миссис Руквуд знает, как угодить сыну, как сберечь еду вкусной и теплой.

Антонин благодарно принял сверток под столом, стал аккуратно разворачивать. Том мог поклясться фундаментом старой церкви Сент–Кросс, что Антонин за это время не издал ни единого лишнего звука, ни шуршания, ни чавканья. Однако…

— Убери! – бросил Сенектус резкое, продолжая смотреть на преподавательский стол.

Том запоздало понял, что от удивления распахнул рот, поспешно закрыл. У Сенектуса, как и у любого нормального человека, не было глаз на затылке. Как же…

— Долохов! Убери сейчас же! – повторил Сенектус, только затем обернулся, голубые глаза недобро блеснули.

— Перебьешься. Я ехал в школу, а не в Азкабан… – промычал Антонин с набитым ртом, глотательным движением продвинул кусок по горлу, добавил внятнее. – Хотя даже там кормят вовремя.