Проклятие темной дороги

Смышленыш ударил и снова замахнулся. Он не видел, что Щенок держит в руке. И никто из окружавших их людей не видел. А когда заметили — было уже поздно.

Клинок кинжала вошел в живот Смышленыша.

— Вот так! — сказал Щенок. — Больше ты не будешь врать. Вот так.

Паж выдернул кинжал и ударил снова, в горло.

— Вот так! И вот так! И еще…

Кто-то из арбалетчиков бросился вперед, выбил у Щенка из руки оружие. Тот замер, недоуменно оглядываясь по сторонам. Потом взгляд его упал на лежащего на плитах двора Смышленыша.

Мальчишка будто проснулся, губы его дрогнули, по лицу пробежала судорога. Каждый из стоявших рядом подумал, что паж сейчас заплачет. А он… он вдруг захохотал истерично, ударил ногой мертвого Смышленыша в лицо. И снова ударил. И снова. И бил до тех пор, пока его не оттащили.

— Снова кровь… — прохрипел Фурриас. — Кровь… И еще…

С башни над воротами что-то крикнул дозорный. И что-то было в этом голосе такое, что все оглянулись и замерли.

Небо очистилось, и над головами висели Четыре Сестры, раздувшиеся, словно утопленники.

Женщина в толпе закричала. Гартан сжал кулаки.

— Времени у нас меньше, чем мы думали, — прошипел Фурриас. — Гораздо меньше. Я о таком даже не слышал. Даже предположить не мог…

Из-за стены донесся многоголосый крик.

— Коготь! — Гартан обернулся, высматривая сотника. — Коготь!

— Он людей поднимает, — сказал Лис. — Сказал, нужно слободу успокоить. А то такое начнется…

До утра никто не уснул. Егеря, арбалетчики и наемники метались среди домов слободы и успокаивали людей. Некоторых приходилось вязать, а двоих пришлось убить. Женщины голосили, матери пытались спрятать детей, старики молились… Скотина бесилась, десяток коров сломали ворота сараев и вырвались на улицу. Они неслись, не видя ничего перед собой, сбили с ног нескольких человек, добежали до ворот и бились в них, пытаясь проломить, пока стражники не открыли створки.

Когда наступило утро, солнечный свет в замок так и не попал. Солнце, встав из-за гор, почти сразу же скрылось за Четырьмя Сестрами. Люди видели вдали освещенные солнцем горы и лес, но замок и слобода оставались в тени.

Тень широкой полосой лежала от диких земель, через горы, к замку.

— Темная Дорога, — сказал Гартан, стоя на площадке донжона.

Отсюда было хорошо видно, как тень от Четырех Сестер застыла на земле.

— Которая ведет к Концу Мира, — проскрежетал Фурриас. — Но мне отчего-то кажется, что тень заканчивается на замке…

Голос вдруг прервался, превратился в сдавленный хрип. Гартан оглянулся — инквизитор стоял на коленях, сжимая голову руками, и хрипел.

— Что с тобой?

— Больно… — прохрипел Фурриас. — Больно… Вокруг все… все в черном… мы все горим в черном пламени… горим-горим-горим… нужно уходить… Если мы задержимся хоть на немного, то… черный огонь поглотит нас всех… Нужно бежать отсюда…

Судорога швырнула инквизитора на пол.

— Я… — выкрикнул Фурриас. — Я не понял… Не заметил…

Тело выгнулось, голова ударилась о каменные плиты.

— Сеть… Черная сеть была сплетена… это как ловушка… для людей… их сюда заманивали… заманили… чтобы… чтобы… — капюшон инквизитора сполз с головы, и Гартан видел обезображенное шрамами лицо, закатившиеся глаза, пену, кипящую в уголках рта. — Уводи всех людей, наместник! В дикие земли, на тракт, в пустоту… Здесь нельзя оставаться!

Гартан так и не смог заставить себя прикоснуться к бьющемуся в припадке Фурриасу. Стоял и смотрел, как извивается, корчится его тело и как течет кровь из разбитого о камни лица.

— Нужно уходить, — тихо сказал Гартан. — Нужно уходить…

Фурриас больше не кричал, а тихо стонал.

— Нужно уходить, — повторил Гартан.

Он собрался спуститься с площадки, когда заметил, что к воротам замка приближается несколько саней, заполненных людьми. Возле саней гарцевали десятка полтора конных. Едущих окликнули со стены. Гартан услышал ответ одного из конных и бросился по ступеням вниз.

Приехал Барс.

— Снова свиделись, — сказал Барс, помахав наместнику рукой. — Все нас жизнь сводит, может, задумала что?..

Барс спрыгнул с коня и подошел к Гартану поближе.

— Черный еще жив или как?

— Ты сомневаешься в моем слове?

— А почему я должен ему верить? — удивился Барс. — Вон, даже небо изменило себе, Сестры вместо хоровода в догонялки играют… А тут — какое-то слово какого-то мальчишки из благородных…

— Это все, что ты хотел мне сказать? — Гартан устало вздохнул.

После бессонной ночи у него не было ни сил, ни желания спорить или обижаться.

— Это я так, — скривил лицо в невеселой улыбке Барс. — Напоследок свободой балуюсь…

— Напоследок?

— Ты, помнится, меня на службу звал… — Барс говорил с усмешкой, вроде как насмехаясь над своими же словами, но глаза смотрели цепко и серьезно. — Не передумал?

— Нет, не передумал…

— А, ну да, Гартан из рода Ключей не передумывает… — кивнул Барс.

Гартан не ответил.

— Ладно, извини, — Барс оглянулся на сани и вздохнул. — Я наниматься пришел. Просителем, значит. Могу присягу принести, если потребуешь… За службу прошу одного…

Барс снова оглянулся на сани.

— Чего ты просишь? — спросил Гартан.