Проклятие тигра

Золотые глаза впились в мое лицо.

— Три месяца Джесубай жила в нашем дворце, ожидая Рена, и я честно пытался избегать ее, но она была очень одинока и скучала. Ей хотелось, чтобы кто-то гулял с ней по саду, и я нехотя согласился, понадеявшись, что смогу держать свои чувства при себе. Я сказал себе, что очень скоро Джесубай станет мне сестрой и что нет ничего дурного в том, чтобы любить ее, как сестру, но где там! Чем больше я ее узнавал, тем сильнее влюблялся и тем жарче разгорался мой гнев. Однажды вечером, когда мы бродили по саду, Джесубай призналась, что хотела бы видеть меня своим нареченным. О, какой восторг охватил меня! Я тут же попытался ее обнять, но Джесубай оттолкнула меня. Она всегда очень строго соблюдала приличия. Когда мы гуляли, нас неизменно сопровождала ее компаньонка, следовавшая на почтительном расстоянии. Джесубай велела мне ждать, пообещав, что придумает, как нам соединиться. Я был без ума от счастья и знал, что сделаю все — все что угодно! — лишь бы она стала моей.

Я взяла его за руку. Он стиснул мои пальцы и продолжал:

— Джесубай сказала, что долго пыталась побороть чувства ко мне ради блага семьи, ради государственных интересов, но любовь оказалась сильнее. Она любила меня, меня, а не Рена. Впервые в жизни кто-то предпочел ему меня! Мы с Джесубай были очень молоды и влюблены. Но день возвращения Рена приближался, Джесубай пришла в отчаяние и стала умолять меня посоветоваться с ее отцом. Разумеется, это было совершенно недопустимо, но я совсем потерял голову от любви, поэтому согласился, решив пойти на все, ради ее счастья.

— И что сказал ее отец?

— Он согласился отдать Джесубай за меня, но на определенных условиях.

— И тогда ты заманил Рена в ловушку и позволил захватить его в плен? — перебила я.

Кишан поморщился.

— Ну да. Мне тогда казалось, что Рен — это досадное препятствие, которое нужно преодолеть ради Джесубай. Я рисковал им ради возможности быть с ней. В свое оправдание я могу сказать только то, что мне обещали следующее: солдаты лишь проводят Рена во дворец отца Джесубай, где мы изменим условия помолвки. Разумеется, все получилось совсем не так.

— Что случилось с Джесубай? — тихо спросила я.

— Несчастный случай, — так же тихо ответил Кишан. — Ее ударили, она упала и сломала шею. Она умерла у меня на руках.

Я сжала его руку.

— Мне так жаль, Кишан. — Я не была уверена, хочу ли услышать ответ на следующий свой вопрос, но все-таки спросила: — Кишан, однажды я спросила мистера Кадама, любил ли Рен Джесубай. Но он так и не дал мне прямого ответа.

Кишан невесело рассмеялся.

— Рен любил свое представление о ней. Джесубай была красива, желанна, могла стать прекрасной подругой и царицей, но Рен совсем не знал ее. Например, в письмах он называл ее просто Бай и просил звать его Реном. Но Джесубай это не нравилось. Она считала, что прозвища бывают только у представителей низших каст. Честно говоря, они даже не успели как следует познакомиться друг с другом.

Вначале я испытала огромное облегчение, но потом вспомнила портрет Джесубай, нарисованный Кишаном. Совсем не обязательно хорошо знать такую девушку, чтобы находить ее обворожительной и желанной. Возможно, Рен до сих хранит в душе чувства к умершей невесте.

Легкая дрожь пробежала по руке Кишана, и я поняла, что его человеческое время подошло к концу.

— Спасибо, что посидел со мной, Кишан. У меня осталась еще куча вопросов. Жаль, что ты не можешь подольше поговорить со мной.

— Я останусь с тобой до тех пор, пока Рен не вернется. Может, завтра еще поболтаем.

— С удовольствием!

Печальный мужчина превратился в черного тигра, нашел подходящее местечко и задремал. А я решила записать кое-что в дневник.

Смерть Джесубай потрясла меня. Я открыла чистую страницу и приготовилась писать, но вместо этого нарисовала двух тигров и красивую длинноволосую девушку между ними. Потом провела линии от девушки к каждому тигру и вздохнула. Не так-то просто разобраться в своих чувствах на бумаге, если не можешь сначала разложить их по полочкам в голове!

Рен не вернулся до вечера, а Кишан так и прохрапел весь день. Я несколько раз нарочно с шумом проходила мимо него, но он и ухом не повел.

— Нечего сказать, хорош защитничек! — ворчала я себе под нос. — Я могла бы уйти в джунгли, а он бы и не заметил!

Черный тигр негромко фыркнул, видимо, пытаясь дать понять, что даже во сне держит ситуацию под контролем.

Остаток дня я читала, отчаянно скучая по Рену. Даже когда он был тигром, мне казалось, будто он внимательно слушает каждое мое слово и непременно поговорил бы со мной, если бы мог.

После ужина я потрепала Кишана по голове и забралась в палатку. Положив голову на руки, я почувствовала огромную пустоту рядом с собой, как раз на том месте, где всегда спал Рен.

Следующие четыре дня прошли точно так же. Кишан переселился в лагерь, несколько раз в день он оставлял свой пост, но всегда возвращался к обеду и ел вместе со мной. После обеда он превращался в человека и терпеливо отвечал на мои бесконечные расспросы о дворцовой жизни и культуре Индии.