Проклятие украшений Лозань. Алиса

Что же происходит с Алисой? Что сейчас она видит? А, вот что? Я пробрался в ее мозг и, что я там увидел? Алиса видела сидящею подле нее свою дочь, Алису. Тихо спала в своей кроватке, улыбалась. Алиса почувствовала, что смирительная рубашка в котором она находилась исчезла, исчез и стул, на котором она сидела. Вообще все изменилось. Теперь она находилась в своей квартире, рядом со своей дочерью. За окном стояла глубокая ночь. Настенные часы пробили половина первого ночи. Вокруг было тихо. Можно было услышать, как тишина покойно вошла в этот дом, и тихо убаюкала его всех обитателей. Тишь и больше ничего.

Алиса посмотрела на свою дочь лежащею в кроватке, и поцеловав ее в лобик, сказала:

–Спи, тебя от меня теперь никто не отнимет.

Тут я должен еще кое-что объяснить. Алиса действительно родила ребенка, но? Этот ребенок был плодом некой невидимой силы, которую она приняла после того как узнала о украшениях Лозань. Она нашла их, и теперь получив свое, она жила в своем мире, мире фантазий и иллюзий. Кто знает, что она хотела по-настоящему? Счастье? Ребенка? Что? Приняв Алису как свою дочь, она подчинилась ее воле, и теперь та, полностью овладев ей, управляла ей как могла. Никто не знал где ее новорожденная дочь? Разговор с Женивьевой и Изабеллой в парке, это последняя ее общение со своей дочкой. Что произошло с ней потом? Об этом я расскажу потом. А сейчас Алиса находилась в своей квартире рядом с дочкой. Что произошло дальше?

Тут она услышала голос в своей голове. Он спросил:

«-Что делаешь?»

Алиса осмотрелась, и никого не обнаружив поинтересовалась.

–Это ты?

«-Я.»

–Что тебе нужно?

«-Чтобы ты выслушала меня.»

–Выслушала? – задумалась она. – зачем мне тебя слушать?

«-Потому что, только я могу сделать так, что ты никогда больше не расстанешься с Алисой. Те люди хотят отобрать ее у тебя.»

–Отобрать!?

«-Да, отобрать. – подтвердил голос. – они хотят отобрать твою дочь, они хотят использовать ее в своих целях.»

–Каких целях?

«-Они хотят чтобы Алиса работала на них. Она обладает силой, которая им не подвластна. Они хотят присвоить эту силу. Силу, которая им никогда не будет подвластна.»

–Что же эта за сила?

В это мгновение Алиса-дочь проснулась, она протянула свои маленькие ручонки к маме, и дотронулась до ее запястья, и показала ей то, что в принципе показать невозможно. Что же Алиса-мать увидела?

О том, что можно было б написать, что показала Алиса-дочь, Алисе-матери, можно было писать гораздо больше чем можно было предположить. Я напишу лишь то, что действительно могло быть реально. Ни только в безумии, но и в реальной жизни.

Что показала Алиса своей матери, что?

Она шла по улице, везла коляску. После разговора с Женивьевой и Изабеллой, Алиса была не в себе от гнева.

Она думала.

–Что это такое? Какая-то, будит учить как ей жить? Будет говорить что мой ребенок зло? Что от него надо избавиться? Да кто вообще они такие чтобы говорить на такую тему? У самих-то дети! Что ж они их держат при себе и не избавляются от них? Другим хорошо говорить, когда твой ребенок не твой, и давать советы можно на право и на лево. Хрень какая-то? Как можно давать советы другим, когда сами нуждаются в совете? Кто они такие? Кто такая Женивьева? Кто такая Изабелла? Они что хотели, чтобы я сомневалась? Очевидно так оно и есть. Но зачем им все это? Зачем заставлять меня сомневаться? Может все же есть на то причина? – тут она вспомнила что не так давно она видела ни то за правду, ни то за вымысел, ни то просто это был сон, но это было. Она вспомнила женщину. Женщину, появившуюся из зеркала. – что она там говорила? Никто не помнит? Она кажется предупреждала ее кое о чем. О чем же она ее предостерегала? – тут она неожиданно вспомнила. – да, Алиса. Она говорила, что моя Алиса эта ее дочь. Какая глупость? – Она посмотрела в коляску на дочь, и ласково улыбнувшись сказала. – как моя дочь, может быть и чьей-то дочерью еще. Это возможно только в одном случае, если я ее удочерила. Но это не так! Я ее родила. Родила сама, без всякой на то помощи. Значит от сюда можно сделать простой и закономерный вывод. Эта моя дочь. Да моя и больше ничья. А чья же она еще может быть? Этот вопрос конечно глуп. Она моя, и только моя. – убеждала она сама себя. – а кто считает иначе, тот мне не товарищ и не подруга.

Тут она присела на скамейку. Было уже довольно поздно. Солнце погасила свой последний луч за горизонтом, на улице зажглись фонари, Москва погрузилась в ночную жизнь.