Проклятие ульфхеднара

Снаружи и правда сыпал тяжёлый, разбухший от влаги снег, налипал на ветви, затягивал хмурое небо слепой пеленой. Камни на вытоптанной дорожке, что вела от дома, стали скользкими — так и норовят вывернуться из-под ног. Эльдьярн пошёл вперёд молча и твёрдо. Ничего не пояснил, ни о чём не предостерёг. Как будто мысленно он уже обратился к делу, которое предстоит совершить вот-вот. Скоро они сошли с тропы и свернули вглубь леса. И как только бледный утренний свет совсем скрылся за рваной сетью ветвей, стало вовсе дурно.

— Ты как? — великан обернулся всего один раз, когда почувствовал, видно, её неуверенность и страх.

— В порядке, — Асвейг сглотнул горькую слюну.

— Смотри, в обморок не хлопнись. Мне не до тебя будет. Да и помощь твоя нужна.

Скоро они вышли к небольшой прогалине — всего на несколько шагов — не развернуться. Но и этого Фадиру оказалось достаточно, чтобы установить посередь неё тонкий тёсаный столб. Насаженная на верхушке его овечья голова оказалась здесь как будто недавно: почти не истлела за зиму. Но это, видно, потому, что сейд начал работать лишь как пришёл срок. Вырезанные на столбе руны темнели бурыми, окрашенными кровью росчерками. Вокруг на земле в строгом, явно подчинённом некоторому умыслу, порядке лежали камни. От этого места как будто смрадом разило — Асвейг даже ладонью нос прикрыла. И хорошо, что падающий с неба снег ещё хоть как-то освежал, иначе и правда можно чувств лишиться.

— Стой здесь. Я начну распутывать сейд. Ты мои слова подхватишь, — Эльдьярн неспешно обошёл вокруг столба. — Слушай внимательно.

Она только кивнула, невнятным мычанием дав понять, что всё ей ясно. Великан сомкнул руки перед собой, взглянул на овечью голову, которая щерилась обнаженными зубами, а после зашептал что-то. Асвейг испугалась, что не услышит, не успеет помочь, но скоро поняла, что слушать нужно не ушами. От колдуна в стороны начали растекаться настолько ощутимые потоки силы, что, казалось, даже волосы на голове покачивались от них, точно от ветра. И песня Эльдьярна зазвучала уже изнутри, отдаваясь в каждой мышце, в каждой кости. Асвейг и не поняла даже, когда начала вторить ему без слов, а после и в голос. Великан, кругами обходя столб, один за другим убирал камни. То останавливался надолго, почти смолкая, то вновь начинал размеренно шагать, иногда нагибаясь за очередным булыжником. Совершенно пропало ощущение времени: лишь песня дрожала внутри, саднило горло и слезились глаза от прохлады, что струилась по лицу. Асвейг наблюдала за Эльдьярном будто бы из-за полупрозрачной стены, которой он отгородился и, верно, не смогла бы сдвинуться с места, даже если захотела бы.

Великан наконец снова приблизился к столбу, обхватил его ладонями и сжал с силой, точно сломать захотел. Будь он в другом облике, то и смог бы легко, но сейчас как будто ничего и не происходило. Только через несколько мгновений из-под его пальцев начали расползаться по дереву подпалины. Потянуло сухим дымом, а в следующий миг, столб вспыхнул ярко, сразу с верху до низу. Но Эльдьярн не отошёл, хоть пламя и охватило его руки до локтей. Сквозь сжатые зубы он продолжил что-то бормотать. Асвейг замолчала, вновь перестав понимать его. Громкий треск расколол заледеневший воздух. Все наваждение осыпалось, пламя начало опадать. И срубленный ствол остался в ладонях Эльдьярна двумя кучками пепла. Он постоял ещё неподвижно, разглядывая их, а после стряхнул на землю.

Показалось, только тогда Асвейг наконец вдохнула. И лёгкие раскрылись тяжело, словно слипнуться успели. Она огляделась кругом: не сном ли всё это было? Страшный, тяжёлый гальдр, которого она ещё не пела в своей жизни. Который сейчас не могла до конца осознать. Он наполнял её невероятной силой, весомой, будто мешок с мукой. А сейчас, утихнув, забрал их: хоть наземь садись.

— Пока дойдём, отдышишься, — хрипло, но уверенно поговорил Эльдьярн. — В первый раз тяжело.

Асвейг посмотрела на свои руки, словно облепленные чем-то: они оказались все в золе. Невероятно. Как она могла испачкаться? Ведь стояла всё это время в стороне.

Эльдьярн повернулся к ней, запрокинув голову, давая нудному и бесконечному снегу обмыть лицо. Уже темнело, а ведь пришли сюда утром. Верно, оттого и слабость в ногах.

Великан молча пошёл к поместью — и пришлось едва не бежать за ним. Он оказался прав, с каждым шагом силы возвращались, только давила на плечи отяжелевшая от влаги одежда. Пробирал озноб, мёрзли губы и руки. Но это были настолько живые чувства, будто Асвейг простояла весь день камнем, а сейчас снова обратилась человеком. Она резво нагнала великана и едва удержалась, чтобы не побежать впереди него. И так сильно её тянуло обратно. В теплое жильё, к мужчине, что ждал её там, будто дом тот принадлежал им двоим.

Эльдьярн подозрительно на неё обернулся, словно мысли услышал. Не дойдя до ворот, остановился.

— Ты иди. А мне одному побыть надо. Прогуляюсь ещё. Посижу, может, в тишине. С сейдом бороться — часть себя отдавать, — он вздохнул и глянул вдоль тропы. — Какой бы я большой ни был, а от себя кусок отдирать неприятно.