Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания

В тот день над Тарром долго висел густой сизый туман, пришедший с моря. Такое случалось очень редко, и. как уверяли рыбаки, предвещало беду. Гвендолен об этом не знала, но давно брела по дороге в кислом настроении, потому что лететь не могла — ничего не было видно, а передвигаться пешком она не любила, да и ходила довольно медленно. Поскольку все эти препятствия отдаляли цель путешествия, а мимо грохотали дилижансы, в которых было полно свободных мест, но Гвендолен экономила деньги, — она бормотала себе под нос витиеватые орденские ругательства и поддевала носком башмака камешки на дороге, чтобы хоть как-то успокоиться.

Наконец она доковыляла до большого безликого дома в таррском предместье, главной примечательного чертой которого была высокая ограда, сложенная из грубых булыжников. Уже стемнело, но свет пробивался только в одном окне, тусклый и прыгающий, словно владелец не желал зажигать много свечей. Однако вряд ли можно было надеяться на то, что Гвендолен Антараей отступит перед мрачным видом чьего-то жилища и отсутствием быстрого отклика на стук в дверь — подобные мелочи ее никогда не смущали, и она настойчиво отбивала от створок краску дверным молотком, пока ожидаемое ею действующее лицо не показалось на пороге, воззрившись на нее без всякой приязни.

Человек был долговязым, катастрофически худым, с бритой макушкой и в каком-то обтрепанном балахоне. От него пахло дымом и какими-то травами с резким ароматом, а глаза под набухшими веками были в красных прожилках. Он взялся за притолоку одной рукой с поразительно длинными и крючковатыми пальцами, вторую руку продолжая держать на засове и явно рассчитывая, что разговор займет совсем немного времени.

— Вы Арций. — сказала Гвендолен утвердительно.

— Придешь завтра в больницу, — буркнул человек, делая попытку закрыть дверь, но Гвен успела подпереть створку ногой.

— Я бы хотела договориться здесь. Там слишком много народу.

Арций равнодушно скользнул усталыми глазами по ее фигуре, завернутой в плащ.

— Если думаешь ребенка вытравить, это не ко мне.

— Может, пустишь все-таки? Тебе Кэссельранд просил передать привет.

— Не знаю я никакого Кэссельранда. — пробурчал Арций, но убрал руку с засова, и Гвендолен быстро проскользнула внутрь, поворачиваясь к хозяину. Она дернула застежку, и плащ свободно осел на пол. Гвендолен развернула крылья насколько смогла — стены и разные предметы ощутимо мешали, но и этого было достаточно, чтобы на лице Арция медленно возникло другое выражение — холодного изучающего любопытства.

— Ишь ты, — сказал он. — Рыжая. У вас таких немного, да?

— Скоро будет еще меньше, — не очень понятно отозвалась Гвендолен. — Если ты согласишься, конечно.

— Что надо-то? — любезностью Арций похвастаться не мог, да и не собирался.

— Ты был помощником барона Шандера. Ты присутствовал на всех его опытах. В том числе и когда он делал из крылатых… обычных людей.

— Ну и чего? Они все на это добровольно шли. И не задаром, между прочим. Так что если ты мне за какого-то своего родича хочешь морду набить, так нечего. Все те из них, кто в ящик улегся, золотишко своей семье отписали. Иди, поспрошай лучше у своих, коли тебе не досталось, пусть поделятся.

— У меня нет родичей, — сквозь зубы произнесла Гвендолен. — И пришла я не за этим. Я сама тебе хорошо заплачу. Пятьдесят золотых.

— За полсотни круглых можешь и рыло мне разрисовать, разрешаю, — Арций удивленно поцокал языком, пытаясь обойти Гвендолен вокруг, но мешали крылья, занимающие половину пространства. — Это на что тебе столько денег дали?

— Я хочу… хочу быть, — Гвендолен встряхнула головой, — как люди. Без этого, — она пошевелила крыльями, подняв легкий сквозняк. — Ты ведь умеешь это делать.

— Покажи деньги, — угрюмо сказал Арций.

Она излекла из-за пазухи кошель Дагадда и покачала им в воздухе — его размеры и кожа тонкой выделки внушали невольное уважение. Но в глазах Арция только прибавилось железа — теперь сквозь красноту и муть словно проглядывали два наконечника для стрел.

— Ты знаешь, сколько операций мы сделали? — спросил он жестко и сам ответил: — Десять. Из них выжил один.

— Значит, я буду второй.

— А если десятой? Чтобы мне твои родственнички потом в печенке поковырялись? Или подняли под облака, да уронили ненароком?

— Я неясно выразилась? У меня нет родичей. Они от меня отказались.

— Ах, вот что…

Арций снова внимательно обшарил ее взглядом. Смутное удивление зарождалось в его глазах, и он в первую очередь посмотрел уже не на крылья, а на некоторые части фигуры Гвендолен, максимально интересные людям противоположного пола.

— Неужели тебе твой хахаль дал золота? Он так хочет… Ага, и потом за мной будет по всему Круахану гоняться, если что не так? Тем более не соглашусь.

— Никто — не знает — что я — собираюсь — сделать, — Гвендолен говорила сквозь зубы, и ей казалось, что она держит во рту кинжал. — Ты знаешь, как мы клянемся?