Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания

На одной из скамей спал, запрокинув голову и свесив руки, человек, которого конунг назвал Улли и которого без большой охоты толкнули в бок. Нежелание его будить стало понятным, когда тот мгновенно схватился за лежащую под головой палицу и рубанул наотмашь, так что лезвие застряло в полу, и только потом с ревом поднялся на ноги.

— Кто посмел будить любимца богов? — прорычал он невнятно, слегка успокоившись и сообразив, что врагов вокруг не наблюдается. Гвендолен с легким удивлением поняла, что он единственный из всех пьян настолько, что твердо стоять на ногах ему весьма затруднительно. Улли крутил головой, чтобы проснуться, и вращал покрасневшими глазами с набухшими веками.

— Я посмел, — мрачно произнес Данстейн, наконец прекратив свою утомившую всех ходьбу и усевшись в высокое кресло у окна. — Если ты еще не до конца утопил мозги в ковше с брагой, повтори мне те строки, что сочинил позавчера вечером.

Кто-то сердобольный сунул в руку Улли кубок, из которого тот поспешно сделал пару больших глотков и сморщился.

— Как скажешь, конунг, — пробормотал он. — Но смотри, как бы тебе не утратить благосклонности Длинноволосого, если ты будешь так обращаться с бардами. Я вчера вcю ночь не спал, слагая поэму про тебя.

— Значит, наши запасы эля точно подошли к концу, — недовольно заметил Снэколль, складывая руки на животе.

— Да, я пью гораздо больше всех этих бездельников, — Улли гордо приосанился, — потому что мне это нужно для вдохновения. И на меня, заметь, брага почти не действует!

Тут он покачнулся и с трудом устоял на ногах.

— Давай начинай, — тем же мрачным голосом продолжил Данстейн, — а то я велю бросить тебя в море, как только мы в следующий раз окажемся на корабле. Может, морская вода на тебя тоже не действует?

Улли подбоченился, расставил ноги пошире и завыл, раскачиваясь с носка на пятку:

Бился отважно конунг

В буре кровавой стали…

… Нет, не так, сейчас.

Конунг храбро сражался

В шторме… эээ… шторме секир кровавом…

— Ну дальше, — поторопил Данстейн. Его глаза начинали медленно разгораться, как рассыпает искры лед под лучом солнца. Он сжал руки в кулаки и несколько раз стукнул по рукояти секиры. — Ну давай, что дальше!

— Смело боролся конунг… - уныло начал Улли и умолк, из его глотки вырывалось только сипение. Тогда из угла послышался ясный смех на время позабытой Гвендолен.

— Удивляюсь, насколько ничтожны барды при дворе Данстейна! Видимо, твои люди подбирают для тебя все самое никчемное, что находят на дороге?

— Заткнись, тварь! — выкрикнул Снэколль. Он сам выволок бы Гвендолен из зала, не дожидаясь разрешения Данстейна, но в то время, когда он направлялся к ней, Гвен неожиданно для всех произнесла:

— Быстро твои люди забыли славные законы, по которым полагается слагать стихи на севере. Если бы мне пришлось прославлять тебя, конунг, я бы сказала так:

Дрался бесстрашный Данстейн

Долго в шквале металла.

Доблесть на море дороже

Дней в богатых палатах.

Она говорила, четко произнося каждое слово и не отрывая взгляда от исказившегося лица Данстейна. По свите пронесся глухой шепот. Несколько человек побросали щиты и вскочили на ноги, будто надо было куда-то срочно бежать. Даже два задумчивых игрока оторвались от раскрашенной доски и уставились на Гвендолен с непонятным выражением.

"Скальд! Теперь у нас есть настоящий скальд!"

Король в два шага преодолел расстояние, отделяющее его от Гвендолен. Он взял ее за плечи и сильно встряхнул, от чего она закачалась, и комната поплыла перед глазами. Но в этот момент лицо Данстейна странно сморщилось, и он издал то ли громкий всхлип, то ли судорожный вздох, поэтому состояния Гвендолен он попросту не заметил.

— Скажи еще, — потребовал он, и с его тоном плохо сочетались сверкающие мольбой и торжеством глаза.

— Знаю, с добычей знатной

Зиму владетель встретит.

Звонким одарит златом

Завтра воев достойных.

— Если мне позволено будет сказать, — в наступившей тишине осмелился заговорить один из игроков за доской, — это одна из лучших песен, призывающих удачу, какую я слышал. Обычно скальд ее произносит, поправляя на запястьях золотые браслеты, а на плечах плащ из дорогого меха. Признаться, я первый раз слышу такое от скальда со связанными руками. В таких случаях они говорят совсем другие слова. И они, кстати, сбываются быстрее, мой конунг. Так что твоя удача еще более велика, чем ты себе представляешь

— Почему ты не сказала мне, что умеешь?

— Ты ведь не спрашивал.

Данстейн наконец отпустил ее плечи.

— Ты будешь сопровождать меня в каждой битве. Ты будешь стоять рядом со мной на носу моего корабля, и десять воинов будут прикрывать тебя щитами. У тебя будет столько золотых украшений, сколько ты сможешь носить.

— Конунг опять решает за меня?

— Я подарю тебе свою усадьбу на Песчаном мысу и пятьдесят рабов.

— Зачем наделять землей того, кому знакомо небо?

— Ты получишь место в моем совете. Я посажу тебя выше всех старейшин.

— Вряд ли я обладаю их мудростью, конунг.