Проклятие валькирии

Воительница, похоже, не удовлетворилась его ответом. Тихо фыркнула и встала.

— Надеюсь, ты скоро поправишься, — поговорила она так, словно на самом деле желала ему немедленно потонуть вместе со всем кораблем.

А после развернулась и ушла к корме. Только женщины умеют обижаться на что-то, выдуманное ими же. Но ничего, отойдет. Ингольв вытянулся на своем твердом ложе и уставился в небо, проткнутое мачтами, словно копьями.

Пронесся эхом последний приказ отчаливать. Натужно ухнули воины, скопом толкнув драккар с мелководья. Тот вздрогнул, словно разбуженный дракон, шаркнул килем по дну и медленно поплыл прочь от берега.

На счастье, рано утром заставший на подходе к Гокстаду шторм, что едва не разбил один из кораблей о крутые скалы, совсем стих. А потому, даже несмотря на все задержки, Радвальд рассчитывал к ночи доплыть до Козьего острова, чтобы отдохнуть на твердой земле.

Устав неподвижно смотреть, как вместе с драккарами на юго-восток плывут облака, Ингольв уснул под мерный плеск весел и поскрипывание корабельной обшивки. На удивление, ему ничего не снилось, только будто бы тихим отзвуком проносились в голове обрывки предсказания вельвы. И казалось еще, что в боку, там, где остались вырезанные Асвейг знаки, засело несколько острых шипов. Они впивались глубже, стоило лишь шевельнуться. И он чувствовал девчонку, будто она сидела рядом и дергала его за накинутую на шею привязь.

Проснулся он, когда прошуршал по дну корабля песок. И тут же гомон десятков голосов заглушил мерный шелест леса и шепот прибоя. Топот ног по сходням пробудил Ингольва окончательно. И в следующий миг кто-то потряс его за плечо.

— Эй, дружище! — раздался голос Эйнара и едва не разбил голову на осколки. — Так и будешь тут валяться, как дохлая сельдь?

Ингольв с неудовольствием открыл глаза.

— Вот честно, лучше б подох, чем снова видеть твою смазливую рожу, — проворчал он, за что получил несильный удар кулаком в здоровый бок.

— Хорошо, что ты жив, иначе мне пришлось бы проткнуть себя мечом, чтобы последовать за тобой, — скалясь, вздохнул Эйнар, но его лицо вдруг стало серьезным. — Я ведь не поверил, когда до нашего корабля долетела весть, что ты погиб. А ты вон жив. И почти здоров. Как же та девчонка?..

— Я не знаю.

Побратим оглянулся вслед прошедшим мимо воинам, а после склонился ближе.

— Что ты Мерд наговорил? Она мне сейчас встретилась, так чуть взглядом не убила.

Ингольв с трудом сел и вскинул ладони, жестом говоря, что он тут ни при чем. Эйнар понимающе усмехнулся: уж он как никто другой навидался самых разных женщин, а сколько раз они на него обижались — и не сосчитать.

Все быстро сошли на берег. Отвели туда и всех пленников, и тут же, пока не совсем стемнело, воины принялись разводить костры, чтобы чуть обсушиться да погреться после почти целого дня в море под солеными брызгами и ветром.

Ингольв, собираясь с силами перед каждым движением, все же встал, добрел до мачты и, едва не споткнувшись о «мачтовую рыбу», схватился за нее.

— Тебе помочь? — участливо окликнул его Эйнар.

— Нет. Справлюсь уж.

Переведя дух, он пошел дальше, радуясь, что корабль стоит на мели и не качается. Каждый шаг отдавался болью в спине, где чудесными силами Асвейг уже заживала рана. Снова отринув предложение помощи, он спустился на берег. Многие там уже укладывались спать, едва развернув палатки. Кто-то еще сидел у костра. Хевдинги назначали дозорных для наблюдения за пленниками на ночь из своих команд.

Ингольв сел у огня, но байки и разговоры о прошедшем 8 Гокстаде дне пролетали мимо его ушей, а вскоре и вовсе начали раздражать. Многое нынче деялось из того, что не должно было. А конунга Фадира в городе, как оказалось, вовсе не было. Он несколько недель назад уехал на вейцлу** по принадлежащим ему землям. Его возвращения не ожидалось до самой весны. Ничуть не насторожила его, видно, обида Радвальда Белая Кость, не побоялся он оставить свое поместье без должной защиты. Там воины поживились, вестимо, больше всего. Фадир бывал во многих походах и привез из дальних королевств уже достаточно разного добра. Право первым осмотреть дом конунга принадлежало, конечно, хеедингам и самому Радеальду. Остальные бросились разорять город.

Правду сказать, Инголье, как узнал, что ему не доведется поквитаться с Фадиром лично, подрастерял пыл. Но все ж не зря ведь он плыл в Гокстад вместе со всеми, несмотря на предостережение вельвы.

А вот почти все мужи добычей оказались довольны. Но слушать их стало и вовсе невыносимо. Ингольв, чуть передохнув, встал и пошел вдоль берега. Глянул издалека на кучку пленников, которые пытались уснуть связанными. Их тоже накормили: плох тот хозяин, что морит голодом своих рабов. Из таких обычно выходят плохие работники, слабые и злые. Показалось даже, Ингольв увидел, как блеснул рыжиной на волосах Асвейг отсвет костра.

Вскоре он отошел от лагеря дальше, едва различая в плотных сумерках границу воды и суши. Он слышал голос моря, вечный и размеренный, слышал шепот леса, которым порос почти весь остров, за исключением широкой береговой полосы. Но на душе было неспокойно.