Проклятие валькирии

На следующий день в честь гостя из Скодубрюнне конунг устроил широкий пир. Весь город неустанно гудел о нем, предвкушая. Мужчины Гокстада решали, договорятся ли между собой два правителя, один из которых подмял под себя восточную часть полуострова до самого Вестфольда, а второй — владел огромным куском земель на западных его берегах. Отправятся ли они грядущим летом вместе в поход через море к берегам островных королевств. Нечасто находились смельчаки, что, собрав десяток кораблей, пытались доплыть до тех краев, о несметных богатствах которых ходило много слухов.

Не все из них возвращались 8 целости, а другие не находили и части той славы, на которую рассчитывали.

Теперь же все могло случиться по-другому. Когда объединятся два короля, у каждого из которых много кораблей и верных воинов, готовых броситься с ними в дальний поход. Поговаривали даже, что уже все решено, а на пиру Фадир Железное Копье вo всеуслышание скажет, быть тому или нет.

И в доме гокстадского лагмана Оттара с утра было как-то суетливо. Уна весь день ходила за Асвейг едва не по пятам, следя, чтобы та не ускользнула в последний момент из виду. А то с нее станется сбежать от необходимости вместе с другими девицами из самых уважаемых родов идти на пир в поместье конунга.

К вечеру и вовсе натравила на нее двух рабынь, которые мягко, но настойчиво усадили ее в доме и принялись заплетать волосы, прибирать непослушные рыжие пряди в косы, украшенные серебряными кольцами.

— Ты никак пристроить меня куда хочешь? — посмеивалась Асвейг, глядя, как хлопочет Уна над ее платьем.

Та только сокрушенно качала головой, продолжая продевать тесьму в шнуровку ярко-синего хангерока. Вот к нему как раз и подошли бы те бусы, что так и не довелось купить накануне.

— Ты смейся-смейся. Постареешь и никому станешь не нужна, — проворчал Кюрри, поправляя только что застегнутый пояс.

Названый брат тоже собирался на пир. Глядишь, поход конунгов станет первым в его жизни. Может, удастся снискать воинской славы и почета, о котором мечтает каждый муж с самого юного возраста. Вот и Кюрри едва от нетерпения не подпрыгивал. А уж если Оттар решит с конунгом идти, то его точно дома не удержишь.

Асвейг только скривилась на жестокое замечание. И пусть до старости еще далеко, а все ж слушать о том лишний раз неприятно.

— А может, оно мне и не надо, — чуть запоздало огрызнулась она на несносного братца.

Тот хмыкнул, косясь на мать. А Уна только руками всплеснула: и так за приемной дочерью вереница женихов не выстраивается — уж больно странная она на их вкус — а если и у нее самой желания нет кому-то понравиться, так совсем худо. Но упрекать ее ни в чем она не стала — закончила платье да помогла надеть. И невольно залюбовалась, когда все одно к одному сложилось.

И защемило внутри от ее поистине материнского взгляда, словно в памяти что-то всколыхнулось. Далеко, за слепой пеленой, похожей на туман, что скрывала прошлое.

— Уж ты сразу-то не беги, если какой достойный воин на тебя благосклонно посмотрит, — все ж предупредила Уна, поправляя и укладывая по плечам аккуратно причесанные волосы Асвейг — А будут неподобающе себя вести, зови Оттара или Кюрри. Они вступятся.

— Я помню, — успокоила та ее. — Не волнуйся.

Вместе они дошли до поместья конунга: благо дом лагмана стоял от нее совсем недалеко. И раньше случалось Асвейг бывать там когда с Оттаром, а когда и с Уной, которая водила не слишком близкую, но все же дружбу с женой Фадира. Но чтобы на пиру подносить мед воинам вместе с другими женщинами — такое случалось впервые.

Длинный дом конунга уже полнился гостями. Они рассаживались у столов вдоль увешанных щитами и оружием стен, между резных колонн согласно своему положению. Самое почетное место — напротив высокого кресла Фадира — нынче предназначалось конунгу Радвальду Белая Кость. Он уже сидел там в окружении своих сыновей, коих оказалось не так много, как представилось со слов Борги. Заметила Асвейг и Ингольва, который расположился неожиданно близко к отцу: по левую его руку. Совсем не похоже, что тот не признает его прилюдно. Вон как подле себя держит, как старшего. Впрочем, охранителю, верно, и следует находиться там, где он защитить конунга сможет лучше и быстрее всего.

Другие сыновья Радвальда, похоже, о том вовсе не тревожились и негодования не выказывали. И были они все похожи на отца: кто-то больше, а кто-то меньше. И сразу видно: воины, уже прошедшие через сражения — даже самые юные из них.

Молодые гости с интересом поглядывали на каждую девушку, что входила в дом конунга. Только Инголье не смотрел, словно те никак его не трогали. Но, как назло, стоило Асвейг пройти мимо к женской части стола, и он поднял взгляд — точно розгой хлестнул. Она сделала вид, что не заметила. Рунвид надо слушать.