Проклятие Валнира

Он торопливо захромал к одной из маленьких комнат и исчез внутри.

— Эй, пацан, вернись, — окрикнул его Райнер. — Ты совсем не в порядке.

Он недовольно заворчал и последовал за мальчиком.

Франц опирался о стену дрожащей рукой, голова поникла на грудь. Дыхание было неровным, левый локоть прижат к боку. Ткань рубашки влажно хлюпала.

— Иди отсюда! Оставь меня в покое!

Райнер пригвоздил его взглядом:

— Не валяй дурака. Ты серьезно ранен. Густав должен тебя осмотреть.

— Нет, — всхлипнул Франц, — он… нельзя ему. Никому…

— Но ты же…

У мальчика подкосились ноги, он сполз по стене и растянулся на полу.

— Проклятие! — Райнер вернулся в главное помещение. — Хирург, мальчик потерял сознание.

Густав, который в это время осматривал запястье Оскара, оторвался от работы.

— Сейчас взгляну. — Проходя мимо Райнера, он поднял бровь. — У вас нос торчит в сторону, капитан. Полагаю, вы его сломали.

Райнер поднес руку к лицу:

— А-а-а, вот почему кажется, что голова большая, как дыня.

— Вправим быстренько, — сказал хирург. — А пока разорвите рубашку на полосы.

И он, прихватив аптечку, скрылся в маленькой комнате.

Райнер присоединился к остальным, расположившимся на полу, снял куртку и рубашку. Воздух был затхлый, но намного теплее, чем в шахте. Им было почти удобно. Халс пилил копье кинжалом, пытаясь сделать из него костыль. Джано колол полки, как было велено. Оскар, баюкая раненую руку, раскачивался туда-сюда. Павел прикрыл рот тряпицей, его верхняя губа была рассечена до самого носа и сильно кровоточила.

Он скривился в улыбке, показывая Райнеру окрашенные кровью зубы:

— А я думал, что дальше уродовать меня уже некуда.

— Ничего, вот потеряешь второй глаз — и не придется смотреть на себя, — порадовал его Халс.

Павел усмехнулся:

— Да уж, остается только надеяться.

Вскоре вернулся Густав. Райнеру показалось, что у того странное выражение лица, что-то вроде тщательно скрываемой усмешки, но хирург всегда выглядел так, словно скрывает что-то нехорошее, и сказать наверняка было невозможно.

— Как мальчик?

На лице Густава на мгновение появилась ухмылка, потом исчезла без следа.

— Он спит. Я дал ему микстуру. Собачьи когти прошлись вдоль ребер, потом во время падения в рану попал острый камень. Очень болезненно. Я вынул камень и перевязал рану. Он какое-то время будет слаб, но выживет. — Густав фыркнул. — Если мы вообще уцелеем.

— Смелый этот дурачок, — сказал Райнер со смесью недовольства и уважения. — Слишком уж старается быть крутым.

— Да, — произнес Густав и направился к Павлу с иголкой и ниткой.

Едва он опустился на пол, Ульф резко сел, замахал руками и заорал:

— Звери! Звери!

Инженер задел тяжелыми кулаками Густава и Оскара, остальные предпочли сами отодвинуться подальше.

Райнер встал:

— Ульф! Уркарт! Успокойся. Собак больше нет.

Ульф перестал размахивать руками и заморгал:

— Что?..

— Мы упали. Не помнишь?

— Я… я думал…

— Ты ударился головой, — сказал Густав, который уже пришел в себя. — Как себя чувствуешь?

Ульф потер глаза. Он качался, как пьяный.

— Голова болит. В глазах мутно. Мы упали?

— В кучу шлака, — сказал Райнер. — Мы все пострадали.

— Но хоть от собак убежали! — рассмеялся Халс.

Густав посмотрел Ульфу в глаза:

— Ты контужен. Скажи мне, если с глазами будет все так же скверно.

И он снова принялся зашивать губу Павла.

— Где же мы тогда? — вдруг забеспокоился Ульф. — Где отряд курганцев? Мы их упустили? Мы сможем вернуться обратно? Мы потерялись, да?

— Заткнись, придурок! — крикнул Райнер.

Вот только второго Оскара недоставало. У Густава эликсира не хватит.

Он застонал. Инженер сказал слишком много. На лицах остальных отражалось все более явное беспокойство.

— Успокойтесь. Да, вы все. Конечно, ситуация та еще, но, как только что сказал Халс, мы убежали от собак, а это уже что-то, верно? Что касается отряда, то я понятия не имею, далеко ли он отсюда и где это самое «здесь», но кто-то же проделал эти туннели. Должно быть, они куда-то ведут. — Он снова выудил из кармана компас Вирта. — В данный момент они ведут на юг, куда мы, собственно, и собираемся, так что не все потеряно.

Он на секунду прикрыл глаза и с большим трудом снова их открыл — так сильна была усталость.

— Значит, здесь мы отдохнем, — сказал он наконец. — Места хватит всем. Когда наш хирург закончит работу, мы разойдемся спать, а план будем вырабатывать уже на свежую голову. — Он с облегчением вздохнул, когда увидел, что люди закивали и успокоились. — Хорошо. Караулить будем в две смены. Я пойду во вторую, если кто-то чувствует, что в состоянии потянуть первую.

— Я готов, — быстро отозвался Густав. — Я пострадал меньше всех.

Райнер с благодарностью кивнул, хоть и был несколько озадачен: раньше Густав никогда не вызывался караулить добровольно.