Проклятие Вероники

Простейший способ влюбиться в парня – потанцевать с ним под Scorpions. Вот так, просто и спокойно, у нас все и сложилось. После дискотеки он проводил меня домой, на следующий вечер мы пошли в кино, еще через несколько дней поцеловались в первый раз.

Сейчас, исследуя свои воспоминания сквозь призму Артемовой неверности, я вспомнила, что всегда считала лучшей чертой моего мужа его надежность. Он всегда был готов помочь, поддержать, бросить все и быть рядом. Поэтому ему можно было доверять, а доверие рождало взаимопонимание. Я всегда была откровенна с ним, и он, как я думала, ничего от меня не скрывал. А тут – такое…

Во всех моих воспоминаниях о муже было только одно темное пятно: наше отдаление в последний год его жизни. Мы перестали вместе решать семейные дела. Да и что решать? Квартира есть, ремонт делать не собирались. А детей нет. Получалось, что нас не связывали общие проблемы.

И общие радости – тоже. Когда в последний раз мы занимались любовью? Я не помню. Супружеский долг мы вообще выполняли не чаще раза в месяц, да и то как-то уж очень наскоряк, вроде бы по необходимости. И оба делали вид, что все очень даже хорошо получилось, все довольны, удовлетворены и счастливы. Благодарный поцелуй после, и: ой, мне на завтрашнюю встречу надо кое-что подготовить! Разбежались к компьютерам.

А заниматься любовью – это совсем другое. Я еще не настолько старая, чтобы не помнить, о чем говорю. Так и было у нас с Артемом, пусть давно, пусть сумбурно и мы мало ценили это. Но раньше мы занимались любовью. Неужели же Артем завел себе кого-то, с кем он чувствовал то же, что и со мной когда-то давно?

А теперь, извинись перед теми подругами, которые сто раз говорили, что все мужики козлы! И тебе муж изменял, Катя. И тебе. А ты была слепая.

Придя к этому выводу, я решила, что ехать к Кутузкиной не надо. Зачем мне видеть женщину, которая увела у меня Артема? Я и так понимаю, что она моложе, лучше, веселее, внимательнее, сексуальнее меня.

Вместо этого я позвоню на работу, скажу коллективу, что завтра уже приду им командовать. Пусть все будут готовы к обстоятельной планерке, пусть каждый подготовит свои предложения и родит по десятку идей. Мы будем менять редакционное содержимое и дизайн журнала полностью. Что мне теперь остается в жизни? Правильно, девочки, работа.

Прикола ради, схожу к Ритиной гадалке. Спрошу ее, что ждет меня теперь – червонный король или казенный дом? Выпью с ней кофе, почувствую себя наивной женщиной. Раньше такими экспериментами не увлекалась, а видно зря. Кабы знала, что в сорок окажусь вдовой, да догадаюсь, наконец, что муж изменял, да детей не рожу, одна останусь куковать, то бросила бы потенциального мерзавца много лет назад.

– Маргарита Ивановна, – сказала я вдове номер два, решительно набрав ее номер телефона. – Пойдем к твоей ворожее!

Рита обрадовалась моему предложению, что-то там залопотала о необходимости заранее договориться и все такое, но я велела ей бросить все дела, выходить на остановку и ждать меня.

Я приехала за ней на такси, и мы направились к гадалке. Она жила прямо в самом центре города – на Николаевском бульваре.

На бульваре цвели каштаны, и я вспомнила, как мы с Артемом гуляли под ними много лет назад.

Джон

На Николаевском бульваре цвели каштаны, и Ксю, казалось, сидела в машине рядом со мной.

Дома я упал на матрас и уснул. Очнулся уже к вечеру. И решил, что надо проведать друга своего, Авдея. А, спустившись вниз, увидел у своей машины Вась-вася.

Это был тот самый мужик, что время от времени дает мне работку, которая очень даже помогает сводить концы с концами. Догадываюсь, что дела Вась-вася не слишком одобряются УК РФ. Потому он и требует неразглашения, и платит нормально.

Не то, чтобы он был мне противен как-то особенно, но с ним надо было держаться осторожно. Интуиция и информация подсказывали, что Вась-вась товарищ нечистоплотный. Не в смысле гигиены.

Я с ним познакомился еще в те давние времена, когда занимался выборами. Примерно в 90-х. Мне это было интересно. Я писал речи кандидатам в Думу, в мэры, во все места, куда они, обжулив всех, хотели проникнуть, чтоб грабить дальше.

Мама спрашивала: тебе, мол, как – не противно? Они же все мошенники, малоразвитые мещане, воровитые недоумки. Работать на них – просто аморально. Но я к этим делам относился совсем по-другому. Это была суть того времени. Это был мой личный уникальный опыт. Время было такое, и я в него вписался, сумел поймать кайф. Сумел воспользоваться ситуацией себе на пользу. Я думаю, что это важно – уметь разворачивать ситуацию таким образом, чтобы обстоятельства служили тебе, как дрессированные пудели.

Это все пустой мачизм, – говорила мне мама.

А я все равно на квартиру заработал. До этого мы с Ксю снимали жилье.

Да, я о Вась-васе. Он тоже подвизался в этом деле – величал себя политтехнологом. Говорил, что учился предвыборным трюкам и за границей в предвыборных штабах работал. Вот только как он это делал, если не мог говорить ни на одном человеческом языке, включая, русский?