Проклятие виселицы (ЛП)

Раф видел через открытый полог шатра — Осборн сидит за низким столом, напротив него Хью склонился над бутылкой вина. Джерард держал доклад, глядя обоим в лицо. Три тысячи мёртвых. Джерард пытался спокойно сидеть в кресле, пытался справиться с дрожью в руках, сжимающих кубок. Не допустить, чтобы снова вырвало, хотя с тех пор, как он вернулся в лагерь, его выворачивало уже столько раз, что в животе вряд ли что-то осталось. Внутри шатра мерцающим красным светом горел факел, шатёр зловеще светился в темноте, словно адская яма, а языки пламени связывали тени людей как верёвки. Джерард говорил так тихо, что Осборну и Хью приходилось наклоняться к нему, чтобы расслышать. Вопрос, ответ, ещё вопрос, ещё один усталый ответ. Раф не мог разобрать слова, да и незачем, он их знал. Он там был.

Допрос продолжался, потом Осборн внезапно разразился смехом, глубоким, утробно рокочущим весельем, так сильно хлопая рукой по шаткому столу, что тот чуть не сложился под ударами. Джерард вскочил на ноги, рука метнулась к кинжалу. В свете факела мелькнул клинок. Осборн резко пригнулся, выбросив вперёд руку для защиты, но Хью спас брату жизнь — схватил запястье Джерарда и выкручивал, пока по столу не звякнул выпавший нож. На мгновение все трое замерли. Джерард в ужасе смотрел на нож, не в силах поверить, как близко он оказался от убийства. Потом, пробормотав бессвязные извинения, поднялся, пошатываясь вышел из шатра и исчез в ночи.

И как по команде, в лагере тут же поднялся вой — сначала задрала голову одна голодная собака, потом ещё и ещё, и вскоре вся долина огласилась скорбным, полным горя завыванием, словно каждая жалкая тварь в этом мире оплакивала случившееся в тот день.

***

Сейчас, стоя на лестнице в английском поместье в сотнях миль от того места и тысяче часов от той ночи, Раф впервые понял, что не может простить не только отданный приказ и даже не то, что им пришлось совершить. Он не в силах забыть рёв того смеха. Раф никогда не простит этого Осборну.

Кожаные перчатки Осборна с силой хлопнули по груди управляющего.

— Ну же, мастер Рафаэль, неужто мне так скоро придётся дать трёпку своему новому мулу? Не стой здесь, свесив язык до колен, и не заставляй нас ждать. Покажи мне Большой зал и принеси нам вина, да побыстрее. Только смотри, хорошего вина.

Осборн уже поднимался по ступеням, когда страдальческий вопль старого привратника Уолтера заставил его обернуться.

— Сэр, Сэр! Прошу вас, милорд, я знаю этого человека...

Лошадей уже отвели в конюшню — всех, кроме той, на которой ехал Осборн. Испуганный мальчишка-конюший схватил поводья, пытаясь удержать животное, не дать протащить через двор привязанное тело. Уолтер опустился на колени, поднял окровавленную голову, перевернул лежащего, и тот содрогнулся и застонал, глядя в бледно-розовое закатное небо. Раф подошёл к нему. Уолтер поднял полные слёз глаза.

— Это парнишка фермера, с дальнего конца Гастмира. Он совсем плох.

Раф обернулся к Осборну.

— Это не преступник. Вы схватили не того. Любой в здешних местах в этом поклянётся.

Глаза Осборна сузились.

— Ты достаточно давно знаешь меня, мастер Рафаэль, чтобы понимать — я не делаю ошибок. Этого вора я поймал с силком для кроликов на землях поместья. Он браконьерствовал и даже не потрудился отпираться.

Высокий и тощий как хлыст человек Осборна, которого назвали Раулем, лениво махнул рукой в сторону раненого.

— Поразительная выносливость у этих деревенских. Бежал за лошадью дольше, чем любой другой, пока не свалился и его не потащило. Хью стоит заменить им одного из охотничьих псов — если, конечно, нюх у мерзавца так же хорош, как скорость.

Раф больше не мог сдерживаться. Не обращая внимания на Рауля, он резко обратился к Осборну:

— Кто дал вам право наказывать крестьян в этом поместье? Если... если этот человек крадёт кроликов из здешнего садка, это не касается никого, кроме хозяина поместья. Следует ли наказывать вора — решать здешнему лорду или его управляющему.

Осборн с братом переглянулись, обменялись довольными улыбками.

— Именно так, мастер Рафаэль, спокойно сказал Осборн. — Но кажется, я так был рад нашей встрече, что просто забыл упомянуть — король Иоанн счёл нужным передать это поместье под моё попечение. Теперь я здесь хозяин. И с этого момента я стану вершить здесь правосудие.

Каждый мускул в теле Рафа словно парализовало. Даже его лёгкие внезапно разучились дышать.

В тускло-серых глазах Осборна светился триумф.

— Ну что, мастер Рафаэль, поклонишься своему новому хозяину? Придётся нам поработать над твоими манерами. — Он повысил голос, чтобы услышали все во дворе. — Обрежьте этот кусок дерьма, но пусть остаётся лежать во дворе на всю ночь, в назидание другим. И чтоб никто о нём не заботился.

Нахмурившись, Хью тронул брата за рукав.

— К рассвету будет сильный мороз. Если этого человека оставить здесь, он точно умрёт. Не слишком хорошее начало для твоего управления поместьем, Осборн. Возможно, чтобы завоевать преданность слуг...

Глаза Осборна сделались холодными как Северное море.