Проклятие виселицы (ЛП)

Нужно молиться. Она должна найти слова, которые спасут от адского пламени. Но Элена не помнила, что следует произносить перед смертью. А может, и никогда не знала. С тех пор как закрыты церкви, прошло уже три года, и она не могла припомнить ни слова из того, что проповедовали священники. Конечно, она всегда молилась как умела, о том, чего никогда не просят священники — пусть Атен меня любит. Но это были её собственные, неправильные слова, не латынь. Элена знала — только магические заклинания священников имеют силу спасать от ада.

Пресвятая Дева, Матерь Божия, спаси меня. Но Мария была доброй матерью, она не видела снов, где убивает сына. Может, Элена отвратительна ей, как и собственной матери? И Пресвятая Дева не станет её слушать, потому что в душе она — убийца? Как говорил ей когда-то деревенский священник , думать о том, как что-то делаешь, такой же грех, как и на самом деле это совершить. Она убила своего ребёнка, потому что снова и снова представляла, как убивает. Она виновна. Она держала ребёнка, болтающегося в руках как мёртвый кролик. Алая кровь капала с рук на белую ткань. Крупные капли расплывались, сливаясь друг с другом, пока белый цвет совсем не исчез. Теперь ткань стала красной, словно боярышник, как будто всегда была такой. Её гнев утекал вместе с каплями крови, и глядя на крошечное тело, она уже была не в силах поверить, что сделала это. Она не верит, что сделала. Знает, что должна была, что хотела. Была охвачена ненавистью, горела желанием сломать, разбить, уничтожить. Но не помнит, как убивала. Она знает только то, что держит мёртвого младенца и совсем одна. Ноги подкашиваются, и Элена падает на колени, ребёнок выпадает из рук на окровавленную ткань.

Её стошнило. Элена вытерла рот тыльной стороной дрожащей ладони, а когда обернулась — увидела, что лежащий ребёнок не мигая глядит на неё огромными голубыми глазами. Нежные губы полуоткрыты, но с них уже не срывается дыхания. Она не собиралась причинять ему вред. Сейчас Элена могла думать только об этом — она не хотела убивать. Внезапно она услышала скрип открывающейся двери и обернулась.

Она дёрнулась, железное кольцо больно врезалось в горло, и Элена проснулась, вскрикнув от боли. Что-то со скрипом открывалось, над головой проскрежетало железо. Она услышала тяжёлое дыхание, почувствовала какое-то движение за спиной. Может, раздвигается каменная стена? И тело Джерарда... Элена закричала.

— Тише, девочка, ты же не хочешь разбудить всё поместье? — прошептал из темноты мальчишеский голос.

Элена увидала тусклый свет прикрытого плащом фонаря и поняла, что сверху опускается деревянная лестница, а минутой позже услышала скрип дерева под тяжестью осторожно спускающегося в яму мужчины.

Рафаэль опустил фонарь, потянулся к ней, и Элена решила — он пришёл что-то сделать с ней, может, изнасиловать. Она пинала его, отталкивала длинные пальцы, задыхаясь в железном ошейнике. Она снова попыталась закричать, но рука Рафаэля крепко зажала ей рот.

— Перестань вырываться, дурочка, — прошептал он. — Зачем ты меня пинаешь? Не видишь, что я пришёл помочь? Но времени мало. За тобой придут на рассвете, и к тому времени мы должны уже быть далеко. Надо торопиться. Ну, теперь обещаешь не шуметь?

Элена кивнула, и он медленно убрал руку от её рта, потянулся в суму за ключом и неуклюже попытался разомкнуть ошейник. Выругавшись, сунул фонарь ей в руки.

— Держи так, чтобы я видел, и стой спокойно.

Она молча подчинилась, и через минуту он уже карабкался по лестнице, приказав ей идти следом. Рафаэль помог Элене перебраться через край ямы, потом схватил за руку и потащил через полутёмный подвал, пробираясь между телегами и бочками. Возле арки, ведущей во внутренний двор, он остановился, вглядываясь в темноту.

До рассвета оставалось уже недолго, и факелы, освещавшие двор, почти догорели. Рафаэль правильно выбрал время. Он быстро провёл Элену вдоль стены по краю двора, прикрывая собственным телом, пока они не добрались до огромных ворот, укреплённых железом. Створка окошка калитки была открыта, изнутри доносился громкий храп.

Рафаэль склонился к Элене.

— Вот, держи свою суму и плащ, они тебе понадобятся. Как только открою дверь — беги. Беги к канаве на другой стороне дороги. Спрячься и жди меня там. Не шевелись, поняла?

Он отпихнул её в сторону, чтобы отворить маленькую калитку, встроенную в тяжёлые ворота поместья. Со всей возможной осторожностью он отодвинул засов и тихонько потянул на себя дверь. Яростно рванулась и залаяла цепная собака, послышалось ворчание — в надвратной башне слезал с постели старый Уолтер. Как только лай сторожевой собаки подхватили все псы поместья, Рафаэль вытолкнул девушку в калитку и захлопнул дверь.