Проклятие визиря. Мария Кантемир

А на самом верху холма, последнего в ряду семи, красовался великолепный Семибашенный замок. Он хранил в себе и султанскую казну, и все драгоценные вещи, захваченные в походах и взятые в качестве военных трофеев, золотые деньги и золотые литые пруты, а также серебро и всякое дорогое оружие. Теперь в этот же замок заключались узники, особенно ненавистные султану, или иностранные послы.

Многочисленные минареты втыкались своими острыми концами в самое небо, а приземистая серая громада Айя-Софии ощетинилась четырьмя такими минаретами по углам бывшей христианской базилики, но сохранила свой первозданный купол, сверкавший на солнце бликами.

Мария глядела и глядела на город и даже не заметила, как земно поклонилась Стамбулу её мать и тихонько прошептала:

— Прощай, Стамбул, прощай, колыбель моей юности и моей радости. Свидимся ли ещё?

Мария с удивлением взглянула на Кассандру: разве не ожидает их, детей, отца и мать, лучшее, благополучное, великолепное житьё в Молдавии, где отец её отныне господарь, хозяин всей земли? Она так мечтала о роскошном дворце господаря, где станут они жить, о прекрасных полях и садах новой для неё страны, что жаждала как можно быстрее преодолеть все эти долгие вёрсты и очутиться наконец в городе владычества её отца, там, где она будет прекрасной принцессой.

Её розовые мечты, впрочем, сводились теперь к тому, о чём она тайно вздыхала,— встретиться с прекрасным рыцарем, мужественным воином, повелителем полуночной страны, которой нет ни конца ни края.

Ещё не видя русского царя, зная о нём лишь по рассказам да обрывкам сообщений из других стран, она думала о нём с восхищением и втайне мечтала понравиться ему, воочию увидеть его большие чёрные глаза, кудри, разметавшиеся по широким плечам, всю его исполинскую фигуру.

В десять лет чего только не придумает девочка в своих мечтах!

Если бы увидела она, как трясётся голова этого царя, какие страшные, безобразные судороги время от времени искажают черты его лица с круглыми щеками и щетинистыми усиками, делавшими его похожим на жирного кота, если бы увидела его, не зная, что это царь, она бы стремительно отошла, отпрянула от него.

Но ореол великого воина овевал этот образ, и Мария мечтала о нём, и сердце её замирало, когда она думала, что ей посчастливится наяву узреть его.

Но война войной, её отец встанет против этого царя, против его армии, и сердце её снова замирало: турки могут убить русского царя, пленить его, армии их неисчислимы, силы их сильнее армий Петра.

И она принималась плакать от горя, ещё не понимая хорошенько, почему плачет.

Но вот прощание с городом, с его дворцами и разбросанными по холмам древними палатами кончилось, все уселись в карету, и началась длинная, тягостная дорога. За маленькими слюдяными окошками мелькали лишь зелёные поля, степи, разбредшиеся там и сям стада коров и овец, изредка кустики, покрытые придорожной пылью.

Каждый город или село, которое они проезжали, встречало господаря великолепными церемониями. На них путникам приходилось глядеть только издали: блестящие кафтаны и высокие шапки закрывали лицо отца, и, сколько бы ни старалась Мария, ей едва удавалось видеть лица со льстивыми улыбками, склонённые в поклонах спины и торчащие за поясами кривые турецкие сабли.

Они ехали долго, и дети устали, глотая дорожную пыль...

После длинных и утомительных церемоний господарская семья въехала наконец в свой дворец.

Пока отец заседал в диване со своими приближёнными боярами, назначал и отстранял сановников и высших вельмож, Кассандра осматривала господарский дворец, размещала детей в новых помещениях.

Марию удивило, насколько тесен и неуклюж новый дворец по сравнению со стамбульским. Окошки здесь были маленькие, расположены в один лишь ряд, помещения низкие, не дающие много света и воздуха. А главное — не было здесь того дыхания морского воздуха, что наполняло их дом в Стамбуле.

Но зато какой роскошный сад и зелёные огороды расположены были неподалёку от дворца! Тенистые вековые деревья, слегка припорошённые летней пылью, зрелые плоды на высоких ветках — груши, сливы, яблоки, ещё недозрелая айва — всё это сразу привлекло внимание младших ребятишек, и они бегали по саду, не щадя ног и одежд.

Мария тоже ходила по саду и понимала, что отныне почти вся жизнь её будет проходить вне дома, на просторе зелёной тени.

И только первые морозы с лохматыми пушинками снега заставили детей искать убежища возле тёплых печей, на которые можно было влезать и где приятно было греть спину о тёплые кирпичи.

Снежная зима одиннадцатого года заставила Марию горько пожалеть о бесснежном Стамбуле, о его синем море, о холмах и глубоких долинах этого прекрасного города.

Всё не нравилось ей здесь: и почерневшие от времени мазанки, расположенные на окраинах Ясс, и низкие тесные хоромы знатных людей, и неуклюжие, неухоженные конюшни и кошары для овец. Если в центре города ещё можно было отдохнуть взглядом на узорчатых украшениях дворцов знати, то на самых окраинах лепились друг к другу замшелые мазанки бедноты.