Проклятие волков

Она не светилась своим собственным светом, и этот факт на микроскопическую долю уменьшал то зло, которое шло от нее. Как любая другая планета, как Марс или Юпитер, как все планеты, потерянные для Земли, она сияла отраженным светом ближайшего светящегося тела, маленького Земного Солнца. И когда старое и умирающее Солнце было слабым, а люди пребывали в страхе и напряжении, ее с трудом можно было заметить.

Это, конечно, было очень маленькое утешение, но жизнь человека была такова, что больше утешиться ему было нечем.

Тропайл закрыл глаза, чтобы избавиться от неприятного зрелища и вновь попытался уснуть. Даже когда сон пришел, он был беспокойным. Он видел сны, но они не принесли ему радость, потому что в них он был Волком.

Едва проснувшись, он осознал, что ЭТО правда. Хорошо, пусть так, повторял он снова и снова. Я буду Волком. Я отомщу Гражданам. Я сделаю...

Мысль все время уходила в сторону. Что он мог сделать?

Переселиться, был ответ, уехать в другой город. С Галой, полагал он. Начать новую жизнь там, где не знают, что он Волк.

А что потом? Попытаться вести жизнь овцы, как он уже пытался все эти годы? И кроме того, вставал вопрос, удастся ли ему найти город, где его не знают. Человечество постоянно мигрировало, так как все эти годы ему приходилось подчиняться абсолютно непонятному правилу Пирамид. Это был вопрос инсоляции - зависимости от Солнца. Когда новое Солнце было молодым, было жарко, было много тепла, можно было продвигаться на север и на юг, прочь от линии вечной мерзлоты, которая в Северной Америке проходила чуть выше прежней линии Мэйсон - Диксон. А когда Солнце затухало, холод вновь распространялся. И род человеческий подчинялся сменам времен года. Вскоре весь Вилинг вновь двинется на север, и можно ли быть уверенным, что никто из Граждан Вилинга не окажется там, куда он может приехать?

В этом нельзя быть уверенным. Таков ответ.

Хорошо, откажемся от переселения. Что оставалось?

Он мог с Галой, как он полагал, жить уединенно, где-нибудь на границе обрабатываемой земли. У них обоих есть некоторый навык обыскивать старые склады древних людей.

А это требовало навыка. Грабеж в старых супермаркетах не только говорил о плохом воспитании, крайне плохом - он был также и опасен. Можно было умереть от отравления, если вы не знали, что вы делаете. В течение столетий почти все самые привлекательные консервы превратились в смертельную и отвратительную мешанину. Однако это не значило, что там уже ничего не было. По причинам, известным только им самим, древние считали удобным брать некоторые виды продуктов, которые довольно хорошо сохранялись и сами по себе, и запечатывать их в вакуумные коробки. Крекеры. Макароны. Пресный хлеб, да там все еще было много всего.

Итак, это было возможно.

Но даже Волк по природе своей существо стадное. И были этой ночью унылые часы, когда Тропайл чувствовал, что он почти рыдает вместе со своей женой.

Как только забрезжил рассвет, он встал. Гала спала неглубоким беспокойным сном. Он разбудил ее:

- Мы должны идти, - сурово сказал он. - Может быть, у них хватит смелости преследовать нас. Я не хочу, чтобы они нас нашли.

Не говоря ни слова, она встала. Они свернули и связали одеяла, которые принесла Гала; быстро съели пищу, которую она принесла; сделали узлы и, взвалив их на плечи, двинулись в путь. Одно было в их пользу: они шли быстро, быстрее, чем, вероятно, любой Гражданин, который будет их преследовать. И тем не менее, Тропайл постоянно нервно оглядывался.

Они торопились на северо-восток и сделали ошибку, потому что к полудню оказалось, что они со всех сторон окружены водой. Ее невозможно было перейти вброд. Им придется идти по краю воды на запад, пока они не найдут мост или лодку.

- Мы можем остановиться и поесть, - сказал Тропайл нехотя, стараясь не поддаваться отчаянию.

Они тяжело опустились на землю. Сейчас она была теплее. Тропайл почувствовал, что его клонит ко сну все больше и больше. Он резко выпрямился и воинственно огляделся вокруг. Рядом с ним неподвижно лежала его жена, ее глаза были открыты, она смотрела в небо. Тропайл вздохнул и потянулся. Минута отдыха, пообещал он себе. А потом быстро перекусить и вперед. Он крепко спал, когда они пришли за ним.

Сверху раздался шум крыльев железной птицы.

Тропайл мгновенно проснулся и вскочил на ноги, почти в панике. В это невозможно было поверить, но это было так. В небе над ним, выгравированный на фоне облака, вертолет. И люди, выглядывающие из него, смотрящие вниз на него, Тропайла.

Вертолет!

Но вертолетов не существовало, таких, которые бы летали, - если бы было горючее для них - если бы был кто-нибудь, кто бы умел управлять ими. Это невозможно! И тем не менее он был здесь, и люди смотрели на Тропайла. И невозможная огромная кружащаяся штуковина подлетала все ниже, все ближе.