Проклятие волков

Снежинку охватил трепет от сознания бессилия интеллекта для решения этой проблемы: как должно рассуждать о реалиях-машинах, а не о реалиях живых существах? Но логика не могла выявить различий. На вульгарном уровне различие, безусловно, было, как, скажем, различие между рычагом и поэтом. Но логика не останавливается на этом уровне. Логика идет дальше в поисках различия между самопрограммирующимся компьютером и микроскопической сетью электрохимических процессов с обратной связью, которые грубо можно было бы назвать "поэт", и разница станет уже меньше. Но логика не останавливается, она идет дальше, к машинам, которые не строят, самым сложным машинам, которые только можно представить, машинам, способным сделать выбор, способным на самовоспроизведение, разнообразным машинам, имеющим конечности и датчики. Логика сравнивает их с неписаным описанием, самым полным описанием понятия "поэт", которое только можно было бы дать, помня, что поэт - это лишь ввод информации, переключение и вывод. На табличке с названием машины и на челе поэта можно было бы с полным правом написать "Ex Nihil Nihil Fit" - "Из ничего ничего не бывает". Окружающая среда вызывает в вас шквал эмоций, и возникает нечто, машина или человек. На длинном конце рычага вы прикладываете силу в фунт; рычаг один к трем, следовательно, его отдача на коротком конце равна трем фунтам. Вы даете книги о путешествиях Самуэлю Тейлору Кольриджу - он выдает "Ксанаду". Элементарно!

И неправильно. Снежинка чувствовала себя беспокойно в своей цистерне от сознания того, что это неверно. Она решила (редкий случай!) разделиться на свои восемь составляющих на некоторое время.

Для Глена Тропайла это было трудно, труднее, чем раньше. Это мешало ему, у него было такое ощущение, что он ослеп, несмотря на то, что его собственные глаза могли видеть мрак питательной жидкости, собственный деформированный палец, переплетение проводов и переключатели в розовых, сморщенных от раствора, ладонях. "Необходимо отрегулировать процент соли в растворе", - подумал он. Через его мозг молнией промелькнули уравнения ионного обмена, которые служили объяснением морщинок на ладонях. Жизнь в качестве составной части Снежинки, наполненная бесконечными аналитическими размышлениями, давала свои результаты.

Конечно, Джанго Тембо заговорил первым.

- Дети, - сказал он. - Последние сомнения покинули меня. У меня не осталось жалости к этим захватчикам Пирамидам. Они были плохими слугами, они бунтари. Этого никогда нельзя прощать. Мы должны бороться с ними не на жизнь, а на смерть.

До этого момента Снежинка считала modus vivendi с Пирамидами наиболее экономичным решением проблемы.

Все выразили молчаливое согласие.

- Где я? - спросил Вилли и заплакал.

- Тихо, Вилли, - успокаивала его Мерседес ван Деллен. - Все хорошо, мы - твои друзья.

Вилли начал сосать палец, не выпуская при этом переключателя; он успокоился.

- Тепло здесь! Хорошо здесь.

Как ни странно, следующей заговорила Ким Сеонг.

- Нам следует переговорить с тем парнем с Северного полюса, зелененьким мальчишкой с миллионом рук. Он старше любого из нас.

- Но он мертв, - пораженно сказал Тропайл.

- Должно быть, очень приятно быть так уверенным в себе, - сухо заметила она. - Я, конечно, не мужчина, поэтому я не так уверена. Но я знаю наверняка, что нужно предусмотреть любую гадость, которую могут подстроить.

Алла Нарова сказала:

- Я думаю, они жалеют, что уничтожили своих хозяев. Я считаю, что они пытаются оживить того, у Северного полюса; из-за этого и вся суматоха. Я думаю, они хотят извиниться перед ним.

- Нет, нет! - закричал Корсо Навароне. - Твое женское сердце наполнено всепрощением, но они изверги; они мучают его. Смерть монстрам, вот мое слово, и я никогда не изменю его. - Если бы он мог сложить руки, он бы сделал это, но мешали провода переключателей.

Спирос Гульбенкян сказал: