Проклятие волков. Век нерешительности. Рассказы

В конце концов, когда Мори заявил, что зашел в кабачок пропустить пару рюмок перед обедом, а Хауленд вывел его на чистую воду, объяснив, что он свободен на целый вечер, Байглоу захватили Мори в плен и пригласили к себе домой.

Тэнквилл не преминула выпустить отравленную стрелу:

— Не уверена, что наш дом похож на дом мистера Фрая, — сказала она своему мужу прямо через голову Мори. — Что ж, пока это наш дом.

Мори что-то вежливо промычал в ответ. На самом деле его чуть не стошнило от одного вида обиталища Байглоу. Это был огромный, яркий, новый особняк, куда больший, чем даже прежний дом Мори, до отказа набитый встроенными диванами, роялями, тяжелыми стульями красного дерева, аппаратурой три-ди, ванными, кабинетами, столовыми и детскими комнатами.

Именно детские комнаты привели Мори в великое изумление; он никак не ожидал, что у Байглоу могут быть дети. Но так оно и было, и, несмотря на поздний час и ранний возраст — пять и восемь лет, — дети все еще не спали и играли под присмотром двух роботов-нянь.

— Вы даже не представляете, как это здорово, что у нас есть Тони и Дик, — сказала Тэнквилл Байглоу. — Они потребляют гораздо больше своей потребительской нормы. Уолтер говорит, что каждая семья должна иметь минимум двоих или троих детей. Они отличные помощники! Уолтер такой умный в этих делах, так приятно слушать, что он говорит. А вы слышали его поэму, Мори? Он ее называет «Двойственность».

Со всей возможной поспешностью Мори заверил Тэнквилл, что уже слышал поэму. Он уже примирился с потерей целого вечера — Байглоу были экстравагантны, пока находились в объятиях дедушки Пиготи. На своей территории они сбросили маскировку, превратившись в обыкновенных скучных бедняков. Ужин, конечно, был отвратительный; Мори уже успел вкусить прелесть спартанского образа жизни, чтобы это оценить. Но он помнил об этикете и, нацепив маску завзятого консерватора, добросовестно пробовал все блюда подряд. И под бесконечную череду вин и ликеров ужин закончился вполне мирно; во всяком случае, Мори не почувствовал, что его желудку что-то не понравилось.

После ужина приятная компания собралась в разукрашенном кабинете Байглоу. Тэнквилл, посовещавшись с детьми и проверив их потребительские книжки, заявила, что сейчас состоится концерт: двое роботов-танцоров выступят под аккомпанемент струнного квартета роботов-музыкантов. Мори напрягся, приготовившись к жуткому зрелищу, но потом вдруг обнаружил, что ему нравится. Это тоже был урок: когда за роботами не нужно следить, они, оказывается, могут доставлять удовольствие.

— Спокойной ночи, дети, — сказала Тэнквилл Байглоу, когда представление закончилось. После недолгих протестов мальчики ушли спать, но не прошло и пяти минут, как один из них вернулся и пухлой рукой потянул Мори за рукав.

Мори посмотрел на него и спросил смущенно:

— Что случилось, Тони?

Он совсем не умел общаться с детьми.

— Я не Тони, — сказал мальчик. — Я — Дик. Дайте мне автограф. — Он протянул блокнотик и вульгарный, украшенный драгоценными камнями карандаш.

Не переставая удивляться, Мори расписался на открытом листе, и ребенок убежал. Тэнквилл Байглоу с улыбкой сказала:

— Он видел ваше имя в колонке новостей Порфиро. Дик обожает Порфиро, читает его каждый день. Он вообще умный мальчик. Если я не заставлю его играть или смотреть три-ди, сразу норовит сунуть нос в книжку.

— Да, вполне приличная хвалебная статейка, — откомментировал Уолтер Байглоу. «А ведь он мне завидует», — подумал Мори. — Держу пари, вы будете Потребителем года. Хотел бы я, — вздохнул Уолтер, — чтобы и мы хоть ненамного опередили квоту. Но, кажется, это нереально. Мы едим, играем и потребляем, как сумасшедшие, кое-как сводим концы с концами, а Министерство шлет нам предупреждение и награждает штрафными пунктами. И в результате мы в еще худшем положении, чем раньше. Представляете?

— Вам никогда не понять, — сказала Тэнквилл. — Потребление — это еще не все, это еще не вей жизнь. У нас есть наша работа.

Уолтер согласно кивнул и предложил выпить, но — это было не совсем то, чего хотел Мори. Он сидел с пылающими щеками, чувствуя не столько опьянение, сколько приятное возбуждение.

— Послушайте, — сказал он внезапно.

Байглоу поднял глаза от стакана.

— А?

— Если я расскажу вам кое-что по секрету, вы сможете держать язык за зубами?

— Зачем, Мори? Я и так догадываюсь…

Но жена резко оборвала его:

— Разумеется, Мори, конечно, мы никому не скажем. А в чем дело? — В ее глазах Мори заметил какое-то мерцание. Он насторожился, но потом решил не обращать на это внимания.

— По поводу той статьи, — сказал он, — ну, вы знаете, не такой уж я пылкий потребитель на самом деле. На самом деле… — Все глаза обратились к нему, и на одно мгновение Мори сам себе удивился: зачем он это делает? Секрет, который известен двоим, скомпрометирован, а секрет, который знают трое, вообще не секрет.

— Так вот, — твердо произнес Мори, — вы помните, о чем мы говорили той ночью у «Дяди Пиготи»? Помните? Так вот, когда я добрался до дома, то сразу отправился к своим роботам…

И он рассказал им всю историю.