Проклятие ворона

Как раз перед тем, как собака ударила Саманту, Кириан врезался в голову пса сбоку. Он изменил облик, ударяя человеческим плечом одного зверя, в то время как вонзил кулак в череп другого. Мужчина чувствовал, как от удара раскалываются костяшки пальцев, но ему было все равно. Кириан занес ногу, отбрасывая зверя от Саманты.

Он не обращал внимания на первого адского пса. Существо пошевелилось. Зубы сомкнулись вокруг руки Кириана. Он вскрикнул, когда раскаленная, как лава, боль пронзила его мышцы. Проклятый подавил стон и встряхнул собаку, но существо отказалось отпускать его руку.

Боль становилась только горячее. Он чувствовал, как ад тянется к нему. Это всегда преследовало его по пятам, жар междумирья опалял, пока его разум был в ловушке. Теперь это проникало через раны на его руке и угрожало поглотить его целиком.

Только портал, который когда-то был там, исчез. Жар окатил его лицо, но ничто не схватило его. Кириан остался прикован к реальности и сумел найти в себе силы обрушить свои потрескавшиеся костяшки пальцев на голову собаки. Он слышал хруст костей. Пес, пошатываясь, отступил.

— К черту все это, — пробормотала Саманта.

Кириан не видел, что делает его ведьма. Собаки снова набросились на него. Зубы вонзились в его ногу и плечо. Он упал на колени, боль пробежалась по его позвоночнику. Монстры боролись с ним. Они мотали головами взад и вперед, пытаясь измотать его.

Саманта тихо выругалась. Он услышал внезапную нерешительность в ее голосе.

И проклятый сделал единственное, что пришло ему в голову. Хотя голос в глубине его сознания говорил ему, что форма ворона исчезнет, он изменился. С измененным проклятием Кириан не знал, сможет ли он менять форму снова. Он боялся, что последнее превращение из ворона в человека было завершающим. И все же, он вырвался на свободу от адских псов. Черные крылья рассекли воздух и взмыли к потолку.

С балок наверху Кириан наблюдал, как Саманта запустила в существ тем, что было в керамической кружке. Кровь цвета ржавчины забрызгала их неземные тела. Сначала существа не знали, что делать. Затем они опустили головы и зарычали, оскалив зубы, начали подкрадываться ближе.

Кириан как раз собирался спрыгнуть со стропил, когда услышал мягкий звук голоса Саманты. Адские псы остановились на полушаге, и их тела, казалось, дернулись. Знакомое ощущение разрываемой вуали покалывало в основании черепа Кириана. Адские псы цеплялись и царапались о бетон под ними, но это было бесполезно. Портал засосал их.

Там, где когда-то стояли две адские гончие, теперь не было ничего.

Кириан подпрыгнул в воздух, но жар в его теле сделал его тяжелым. Он споткнулся и упал. Саманта поймала его как раз в тот момент, когда его человеческие ноги коснулись земли. Она застонала под неожиданным весом его груди, прижавшейся к ее, но ей удалось помочь ему опуститься на землю.

Его зрение затуманилось. На этот раз собаки укусили его сильнее. Их адская инфекция теперь распространялась по всему его телу. Он посмотрел на Саманту, на свою ведьму. Время, проведенное с ней, было прекрасным. Мир надвигался на него. Темнота, о которой он мечтал снова и снова, прежде чем встретил ее, теперь появилась на краю его поля зрения.

Он потянулся к ней, желая удержать ее в свои последние мгновения, но Саманта покачала головой и бросилась прочь. Это было больно, но он не винил ее за то, что она не хотела смотреть. Слова заполнили его рот, но он не мог заставить свои губы двигаться. Признания должны были умереть вместе с ним.

Он зажмурился и попытался вызвать в памяти лицо Саманты. Если ему суждено было умереть, то он хотел, чтобы ее лицо было последним, что он видел.

Кириан погрузился в темноту, приветствовав ее, когда жгучая боль пронзила его плечо. Его глаза резко распахнулись и он ахнул, чуть не вскочив на ноги. Все, что его остановило, — это руки Саманты, прижатые к его плечу. Напротив раны.

Он заметил выражение решимости на ее лице. Ее губы были сжаты в недовольную гримасу, а ведьмин взгляд был горячее, чем боль от его ран. Проклятый потянулся к ней, коснувшись пальцами ее руки.

Он хотел спросить, что она делает, но не мог найти свой голос. Вместо этого он почувствовал, как ее сила, ее магия, которая была так похожа на магию Имоджен, потрескивает на его коже. Она проникла в его мышцы, в кости. Что-то еще было прижато к ране. Мужчина не мог сказать, что это было. Все, что он мог чувствовать, — это холодное место там, где должно было быть тепло.

Саманта сглотнула и перешла к следующей ране. Он уловил вспышку зеленого, когда она потянулась за чем-то на земле рядом с собой. Воздух наполнился запахом свежих трав.

— Не смей умирать у меня нас руках, — прорычала Саманта.

Его ведьма была свирепой, подумал он. Она была силой, с которой приходилось считаться, той, которая не потерпит ничего на своем пути. В отличие от Имоджен, которая хотела спрятать голову под одеялом обмана, Саманта встретила мир лицом к лицу и сорвала ложь. Она была его ведьмой.