Проклятие знания

— Я понимаю, что не имею право что-то требовать от тебя — я не участвовал в твоем воспитании ни как отец, ни как, так сказать, спонсор. Ты и сам знаешь, что у меня были свои причины для этого, но… ты все равно мой сын. Мой единственный ребенок — после Азкабана я вряд ли смогу иметь детей. Мой племянник любезно согласился предоставить тебе немного помощи от блудного отца, — Долохов подвинул к Дину небольшой чемоданчик. — Там деньги, должно хватить и до конца учебы и на получение любого мастерства в Великобритании. Настаивать я не могу, но… там еще портал в Россию. Ты не знаешь язык, конечно, но в моей семье многие говорят по-английски, твоя бабушка будет рада видеть еще одного внука…

За спиной Антонина хмыкнул его племянник, и даже Дин подумал, что его русская бабушка будет очень удивлена темнокожему внуку, но… на самом деле, он не злился на своего отца. Не было злобы. Умение понимать людей всегда было особенностью Дина, не зря ведь его мама столько лет работает в центре помощи жертвам насилия. Дин понимал Антонина Долохова. Понимал, что другого выхода, по сути, и не было. Было, конечно, обидно — он все же брошенный ребенок, но… Во-первых, маме очень повезло с мужем, отчимом Дина. Он мировой мужик, и у Дина есть сомнения, что странный русский маг смог бы стать для мамы такой же опорой. Значит, они бы все равно разошлись. А еще их могли убить — Гермиона говорила, что у них на курсе так мало детей как раз потому, что Пожиратели нередко убивали смешанные семьи. Он бы мог вообще не успеть родиться. Откровенно говоря, винить Антонина Долохова было, вроде как, и не в чем. Да он и не требовал каких-то особых прав. Деньги вот дает — практически алименты за шестнадцать лет, когда мама тянула Дина без отца.

— И что, даже не обнимешь сына? — скептически уточнил Дин.

Мужчина за спиной Долохова расхохотался — парень и не понимал, что сейчас поступает абсолютно в стиле своей семьи, а сам Антонин встал с кресла навстречу Дину и порывисто обнял его, прижав к себе так сильно, что Дин даже пожалел о своих словах — так ведь и задохнуться можно. Практически воздал отцовской любви за все пропущенные годы.

— Я приеду в Россию на каникулы, — просто сказал он, когда дверь открылась и в проеме показался Перси Уизли, пальцем указывающий на часы. — И русский учить наверняка будет весело. Да и бабушки у меня никогда не было. А русские бабушки вкусно готовят?

Все еще безымянный Долохов наконец-то что-то сказал:

— Наша с тобой бабушка очень хорошо готовит. И посчитает такого внука слишком тощим. Обратно в Англию ты уже покатишься.

— Наша бабушка? — удивился Дин.

— Я твой кузен, Дмитрий Долохов… твой отец поздновато завел детей, так что ба уже начала правнуков нянчить.

По-английски он и правда хорошо говорил, только что слух резал грубоватый акцент, но пониманию это нисколько не мешало. Дин улыбнулся: он всегда мечтал о большой семье. Чтобы кузены, братья-сестры, бабушки-дедушки, всякие дяди и тети. Что сказать — мечты сбываются. Вот Симус удивится!

* * *

У Антонина Долохова было еще одно дело, хотя оно и было его личной инициативой. Его удивил поступок Рудольфуса. Удивил, но заставил его уважать. А значит, нужно поговорить еще с двумя детьми. В комнату к еще слабому Фреду Уизли его запускала Беллатрикс. Вид у женщины при этом был такой, что ее бы воля — отправился бы он домой по частям, исключительно для захоронения. Но Белла всегда была скорой на расправу.

Одри смотрела на вошедшего мага настороженно, Фред — устало. Физически он здоров, но глупо надеяться, что смерть никак не отразится на его состоянии. Его душа покинула тело и вернулась обратно, а огромный поток магии разом исцелил его раны. Сейчас парень настолько слаб, что ему и чайную ложку поднять — что подвиг совершить.

— Одри, правильно? — уточнил Антонин у девушки.

На самом деле, на Беллу она была не слишком похожа. Только если мимикой — так же хмурилась, так же кривила губы. Но внешне была вылитый отец. Что-то блэковское в ней было, но неуловимо. Быть может, чуть острее подбородок, или четче контур губ, или лоб у Лестрейнджей все же не такой высокий. Наверное, Рудольфус был прав — оставили бы ребенка в семье, выросла бы эта кроха папиной дочкой. Мужчины всегда любят баловать дочерей. Дождавшись настороженного кивка девушки, Долохов заговорил:

— Это уже ничего не изменит, да и твое отношение к отцу, возможно, не изменится, но я хочу рассказать тебе кое-что о нем. Это не он отдал тебя. Он был молод — если ты не знаешь, он моложе твоей матери. Он просто послушался отца, потому что верил в его мудрость. Боялся, что ты родилась сквибом и умрешь в сильном магическом поле поместья Лестрейджей… не посади его в Азкабан, непременно приходил бы проведывать тебя — знаю, потому что твои детские фотографии у него в доме все же были.

Одри удивленно распахнула глаза — кажется, таких подробностей о своем отце она не ожидала. Антонин же продолжил: