Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста

Выскочив на площадку перед ограждением их домов, наткнулся на Дувора и троих Пришлых. Матёрый волколак уже едва стоял на лапах, бочина рассечена, кишки виднелись, пасть в кровище, но он не сдавался — отбивался от одичалых из последних сил и как мог. Его движения были короткими, яростными: не атакующими — защитными…

И я, не замедляя ни шага, протаранил ближайшего ко мне Пришлого. Крупного и дикого, он как раз собирался сброситься на Дувора. Повалил наземь и разодрал ему глотку одним рывком. А потом едва сам не схлопотал вилы в бок… В последний миг увернулся от оружия человек — острые штыри воткнулись в обездвиженное тело моего врага. Мужик в жутком запале выдернул вилы, уж было хотел опять на меня броситься, как я рыкнул грозно на идиота, да метнулся быстрее мимо — на помощь к Дувору, кого уже повалили двое одичалых и драли на куски.

Сшиб первого. Пока клубком катались, извернулся да расцарапал ему грудину, ну и выдрал кусок плоти из загривка… Третьего мы с мужиком вместе завалили. Я отвлекал, а воин его на вилы насадил. И чтобы убедиться в том, что все мертвы, продолжил каждого одичалого ещё протыкать остриями. Пока он добивал, я уже мощными скачками гнал во двор между хоромин невест, где ещё на нескольких Пришлых наткнулся.

Навалился на врага, первым под лапы подвернувшегося, ломая ему позвонки своим весом немалым. Хапнул воздуха жадно, глазами найдя следующего. Метнулся к нему, но он уже учуял меня — не позволил так просто себя одолел.

Пришлось повозиться…

Пока его терзал, визги девичьи оглушали: до кишок пробирало и морозом в кожу впивалось. Шерсть дыбом вставала, потому взвыл, что было мочи: грозя врагам, зовя своих.

Протаранил дверь в хоромину, где невесты ночевали и по этажам помчался ни на кого не отвлекаясь, лишь на её запах бежал. К комнате Славушки.

Ворвался, застопорив в проёме открытом… НИКОГО!

Сердце удар пропустило, кишки в узлы стянулись, а в желудок льдом сковало. Сглотнул натужно. Оглянулся, кровь с глаз прогоняя, да выискивая место, где могла схорониться.

Пока опять бабский визг меня не выдернул из пучины страха потерять ту, кто не моя, но настолько моя, что лишиться её таким образом, было бы невыносимо больно. Я смирился, что она достанется брату — это закон стаи, а отдать Пришлому?! Ну уж нет…

Выглянул в окно — у дальних хоромин по другую сторону села движение было. Месиво тел, крики надрывные, вопли девичьи, и потому без раздумий сиганул со второго поверха вниз человеком.

Миновав узкие проёмы между домами, куда Зверем бы не протиснулся, бежал к сарайкам на окраине. И как выскочил из-за домов, тотчас увидал пятерых одичалых.

Четверо волколаками бились с семью воями, но казалось, что наоборот, тварей было больше. Они постепенно по одному людишек отсеивали — безжизненные туши оседали, будто скошенная трава.

А один Пришлый в личине человека с Иржичем играл. Скалясь и рыча, от меча парня уворачивался. Сын смотрителя изранен уж был, да и махал не особо опасно — как получалось, но зато собой прикрывал дверь в новую постройку, крепкую на вид, только возведённую, где, судя по запаху девицы таились. И Славушка среди них была.

Не успел я к Ирчижу подоспеть — двое из своры пришлых ко мне повернулись.

Самого ретивого встретил грудью уже в обличие волколака. Кости затрещали, клыки сладко вонзились в плоть врага… Но он хоть и был одичалым, тощим, но проворности ему было не занимать — от смертельного хвата моей челюсти уклонился умело. Завязалась потасовка… Ему второй на помощь подоспел, и потаскали они меня знатно, хотя виной моя несобранность была — силы подысрасходованы да и отвлекался много.

Всё время глазом косил: на драку за хоромину, на резню мужиков с волколаками. Но больше Иржеча страшился недоглядеть.

Чего страшился, то и случилось. Парень оружием неудачно махнул, Пришлый тотчас моментом воспользовался, и уже в следующий миг тело сына Зварича в стену хоромины с грохотом ухнуло. Хриплый стон боли оборвался аккурат с падением Иржича на землю.

Одичалый не мешкая бросился на дверь: громыхнул первый удар, ему вторил испуганный многоголосый визг дев.

А я разорваться не мог, как бы не хотел девок спасти, прежде был обязан свой бой отстоять. Потому не позволял себе отчаянных движений. Псы смердящие хоть и были слабее, но скопом могли завалить да нанести смертельные раны… А я и без того уже потаскан был.

Когда последний человеческий вой рухнул наземь, я смог одолеть только одного из своих противников. Трое оставшихся одичалых разделились: двое поспешили к вожаку, продолжающему биться с дверью, которую девки умело подперли, а последний метнулся ко мне — своему на подмогу.

Я оставил обездвиженную тушу Пришлого на земле и обернулся к врагам. Аккурат с нашим столкновением, раздался далёкий вой свояков. Они мчались на помощь.

Это хорошо, только как бы не было поздно…

Не о себе думал, за человечишек. За тех, кого мне отец вверил, а я его так подвёл…