Проклятия Градерона

Юан и Лейан содрогнулись. Балиан оцепенел. Действительно, он, в отличие от Юана и Лейан, которые тогда были совсем детьми, помнил эту ужасную историю, хотя и не хотел помнить. Это было неслыханно – воин Рассвета поднял оружие на человека, не имевшего даже воинского статуса. Вдобавок, без малейшего сожаления убил двух смелых мальчишек, которым не было и двенадцати. Эту трагедию особенно не афишировали, но весь воинский состав знал о ней и был не прочь самолично поквитаться с убийцей. Однако, следуя законам Этериола, преступника, скрепя сердце, просто изгнали. Самым отвратительным было то, что он, юноша всего лишь семнадцати лет, не выразил ни малейшего раскаяния и хладнокровно заявил, что имел право убить человека, его оскорбившего, а заодно тех, кто мешал ему отомстить за обиду, будь то дети, воины, правители или еще кто, посему для изгнания нет веских причин. Пораженные таким цинизмом воины и стражи Врат Рассвета, внешне смирившись со сравнительно мягким наказанием (хоть и считалось, что изгнание – это самое страшное, что может произойти), втайне пытались разыскать Эридана. Но эти попытки не увенчались успехом. Он просто исчез.

Рука Балиана непроизвольно дернулась к мечу. Он пожалел всем сердцем, что не закончил начатую битву.

– Я убью его, – глухо проговорил он. – Найду и убью.

– Законами Этериола запрещается убивать отступников без должных на то оснований, – сухо проговорил Тристан. – Впрочем…

– Впрочем, основания у тебя есть! – взревел Гволкхмэй. – Этот мерзавец, что в Градероне, черт бы его побрал, утверждает, что Этериол в опасности из-за… Из-за…

– Из-за рогатого козла, – услужливо подсказал Балиан.

– Из-за рогатого козла! – продолжал бушевать Гволкхмэй. – Если они с ним заодно, ты имеешь полную свободу действий!

– Есть! – отдал честь крайне довольный Балиан.

– Но мы же еще не знаем точно, – сказал Юан. – Может, он просто пытался нас разозлить.

– Он знал о том, что случилось в пещере, – возразил Балиан. – Когда пытались убить Демиана! Его там не было, я уверен! Так что только рогатый мог рассказать…

– Но и рогатого там не было, – сказал Юан. – Нет, я не против жестокого правосудия, – замахал он руками. – Но имеет смысл удостовериться, прежде чем специально тратить силы на его поиски.

– Юан прав, – кивнул Тристан. – Но вел он себя подозрительно. Почему он убегал? Да, Лейан?

– Лейан?! – чуть не подпрыгнул Балиан, почувствовав, что за спиной кто-то стоит. – Чтоб тебя! Какого черта ты тут забыла?

– Не смей так разговаривать с моей внучкой! – заорал Гволкхмэй. – Не то вылетишь из Эндерглида вслед за Эриданом!

– Не смей нас сравнивать!

– Позволим Лейан сказать, – мягко оборвал перепалку Тристан.

– Балиан сказал, что у него была карта, – сказала Лейан, стараясь не смотреть на разгневанного Балиана. – Он забрал ее и только после этого убежал. Возможно, он должен был передать ее или она нужна ему самому. Поэтому он не захотел рисковать, вступая в бой из-за ничего.

– Ага, а потом вдруг передумал, – возмущенно фыркнул Балиан.

– Почему бы и нет? – спокойно проговорила Лейан. – Ты упомянул, что он высказался о вас… Назвав Розенгельдами… Тут же добавил про дедушку… Может, он просто разозлился. Но потом решил, что карта важнее и убежал.

– Молодец! – просиял Юан. – Очень похоже.

– Разумно! – грянул Гволкхмэй. – Вы бы видели тогда этого негодяя! Он обвинял меня в… в… В чем? Это было так глупо, что я даже не запомнил!

– В несправедливости, – криво улыбнулся Тристан. – Он утверждал, что имел право убить, а вот вы не вправе выгонять его.

– Вот когда я пожалел, что нет здесь Максимилиана, храни господь его душу! – Гволкхмэй тяжело дышал от переполняющей его ярости.

– А на что он тебе понадобился? – полюбопытствовал Балиан, вспоминая отца – поразительно легкомысленного человека с нездоровым чувством юмора.

– Он бы после такого заявления при всем честном народе ему врезал бы, наплевав на все!

– Так сам бы!

– Я правитель, положение не позволяет, – сказал Гволкхмэй с некоторым сожалением. – А ты тогда был слишком молод, чтобы на суд тебя пускать. Ох, ей-богу, до сих пор не верится, что он невредимым отсюда ушел! Все вокруг его прибить хотели, и ведь никто…

– Повелитель, – кашлянул Тристан.

– А? А, да! – Гволкхмэй несколько смутился. – В общем, редкостный мерзавец он.

– Хуже Руэдейрхи? – лукаво улыбнулся Юан.

– Этот, по крайней мере, детей не убивал! – проорал Гволкхмэй. – И безоружных не трогал! На справедливости своей помешан!

– Тогда почему вы его так ненавидите?

– Брысь отсюда! – взревел Гволкхмэй.

– Момент! – попросил Юан. – Тристан, у этого Эридана ведь выпало… Посмотришь, что это?

Он подошел к советнику и отдал ему бутылочку. Тристан открыл ее, но лишь для того, чтоб подтвердить свою догадку.

– Это я вам сразу скажу, – сказал он, нахмурившись. – Яд. Причем не обычный. То есть, я хочу сказать, эффект у него самый заурядный, но очень быстрый. Такие дают заключенным в тюрьмах Градерона.

– Зачем? – удивился Балиан.

– Чтобы заключенный не отягощал город своим присутствием, – объяснил Тристан. – Другими словами, чтобы он мог покончить с собой.