Проклятое наследство

— Да насчет подходящего времени.

— Какого времени?

— Ну, кое-что объяснить друг другу. И не строй, бога ради, дурацкой физиономии, не спрашивай, о чем это я, не притворяйся удивленным. Ты прекрасно знаешь, в чем дело.

— За физиономию я не отвечаю. А насчет дела... — Мартин помолчал и как-то странно на меня посмотрел. — Твоя любовь к разным официальным организациям малость тормозит мою откровенность, — начал он брюзгливо. — Уж наверняка тебя потянет им исповедаться. А у меня еще не испарились большие надежды, и я не намерен делиться ими с официальными организациями. Знать ничего не знаю и не понимаю, о чем ты. Хочешь облегчить мне жизнь — хорошо, нет — не надо.

Я отыскала в кипе бумаг старый календарик и назвала Мартину номер счета в Ландсмандсбанке. Все равно он ничего больше прямо не скажет, а я и так вообще и в частности сама догадывалась, на чем зиждется его великая надежда. Такая же великая надежда расцвела и во мне, наказывая терпеливо ждать. Мартин прав, что-либо конкретное мне знать ни к чему, ибо со всеми конкретностями помчусь к майору. А уж дедуцировать вполне могу про себя.

— Как поживает пожилой пан, о котором мы давненько не разговаривали? — спросила я как можно небрежнее. — Ведь он был в больнице...

— Жив, — холодно ответствовал Мартин.

— Как у него со здоровьем? Ему сделали операцию или еще нет?

— Да. Пока жив.

— Буду крайне признательна, если ты время от времени будешь оповещать меня о его самочувствии.

— Еще жив. Случится что — сообщу. Если представится возможность.

Когда Мартин уходил, меня осенило сверхвдохновение.

— Знаешь, возьми у меня взаймы, — попросила я задумчиво. — Хоть пятьсот злотых.

Мартин повернулся уже в дверях.

— Зачем?

— Тебе видней. Хочешь, поставь на скачках. Или истрать на тотализатор. Или сходи в гости на покер. Выбирай любое.

— Покер, говоришь... Нет уж, предпочитаю скачки. Ладно, давай пятьсот злотых. Думаю, не стоит упоминать — при ближайшей оказии верну эти деньги. Насчет фаворитов, на которых поставлю, не скажу, а то, не дай бог, удачу спугну. Ты уверена, что...

Я только скорбно кивнула и вручила ему пятьсот злотых. Разумеется, Мартин понял меня. Сотрудники майора присматривали за нами усердно, в чем я не сомневалась, и, если меня спросят про Мартинов визит и темы наших разговоров, надо же что-то отвечать. Лучше всего сказать правду. Закрывая за Мартином дверь, вдруг подумала: вот и я сознательно и деятельно ввязалась в таинственное, клубящееся вокруг меня преступление, уже не на шутку беспокоившее меня.

В течение трех дней я пыталась изловить Баську — безрезультатно. На четвертый день майор, как и следовало предположить, вызвал меня на очередной разговор. Он не кружил вокруг да около, не обвязывал факты розовой ленточкой, а поставил вопрос в лоб и не слишком доброжелательно:

— В конце концов, хотите вы нам помочь или нет?

— Хочу! — Я не колебалась, но и не стала уточнять, что хочу помочь по-своему и не на всех участках фронта.

— В таком случае прошу говорить правду. Четырнадцатого вы встретились с пани Маковецкой. На Вильчей к вам пристал какой-то тип. Вечером пан Тарчинский нанес вам визит. Прошу изложить подробно: цели всех визитов и встреч, что, кто и кому говорил, в какой очередности и что из этого следовало. И давайте по-деловому, чтобы я не тянул из вас подробности клещами.

Не очень представляя себе, что успела нагородить Баська, я в деталях рассказала и про стаканы, закупленные на Сверчевского, и про чистку, и про Фелюся. Подробно объяснила, почему Фелюсь кается передо мной уже седьмой год. Что касается Мартина, я честно призналась, что зашел он ко мне занять пятьсот злотых — собирается на скачки. Старательно опустила все насчет Гавелова гешефта, внезапную Баськину спешку и всю первую часть разговора с Мартином. Совесть моя была спокойна — истинную правду выложу майору в свое время.

— И что? — заинтересовался вежливо майор, когда я закончила. — Пан Тарчинский выиграл на скачках?

— Не знаю. Я с тех пор его не встречала.

— Пан Тарчинский вовсе не пошел на скачки. Не бывал на бегах уже много недель. Ваше мнение?

— Не знаю. Действительно, не бывает на бегах. Видно, просто сболтнул про этих фаворитов, благо программы читает регулярно. А вдруг неожиданно отказался от скачек или поставил на Праге, совсем не ездив на бега? Словом, я не в курсе.

— Он что, раздобыл список фаворитов?

— Если бы раздобыл, сказал бы мне. Сам прикинул.

— О поездке не упоминал?

— О какой поездке?

— Вообще о поездке. Не говорил о намерении уехать на пару дней?

Я забеспокоилась. Ни о какой поездке и речи не было. Надеюсь, Мартин в раже не перешел нелегально границу?

— Ничего не знаю. О поездке не упоминал. А что? Разве он уехал?

Майор качался на стуле, задумчиво меня разглядывая.

— Итак, вы назначаете свидание пани Маковецкой впервые после убийства Дуткевича. Вместе с пани Маковецкой встречаете этого... Фелюся. Партнера пана Ракевича. Пани Маковецкая тотчас возвращается домой, вызывает пана Тарчинского, пан Тарчинский мчится прямехонько к вам, занимает у вас пятьсот злотых и уезжает в Свиноустье. Как объяснить такой пассаж?