Проклятое ожерелье Марии-Антуанетты

– Уговорить, возможно, и удастся, – ответил он. – Графиня просто обожает деньги и пойдет ради них на все. Но не следует забывать, что она коварна и хитра. Дама находилась в заключении довольно долгое время, и ей ничто не мешало сделать копию. Может быть, она сделает ее в ближайшие дни и продаст лондонскому издательству, таким образом подоив двух коров одновременно. Я бы не стал доверять ей.

Людовик задумчиво почесал за ухом.

– Чертова женщина! – проговорил он. – Мы никогда не узнаем, что у нее в голове. Вот почему я предлагаю уничтожить ее сразу, как только она получит деньги. Вы говорили, у вас есть человек для подобных поручений.

Бугристое лицо де Крона посерело.

– Вы действительно хотите, чтобы… – Он дернул ворот сюртука.

– Да, я действительно хочу, чтобы ее устранили, – подтвердил король. – Если мы этого не сделаем, она настрочит еще сотни мемуаров, порочащих королевскую семью. Это мой приказ, и он не обсуждается. Я желаю, чтобы вслед за де Полиньяк выехал ваш человек, который прекрасно справится со столь щекотливым поручением.

Де Крон снова поклонился.

– Мы узнаем время выезда герцогини, и мой человек будет тайно сопровождать ее. Как я понимаю, никто не должен знать об этом?

Монарх кивнул.

– Даже моя жена. Видите ли, королева слишком сердобольна и считает, что в подобных случаях все решают деньги. – Он достал из кармана кружевной платок и вытер кончик длинного носа. – Идите, господин де Крон, и готовьте своего человека. Думаю, де Полиньяк уже запрягает лошадей.

Проводив полицейского, король снова подошел к окну и с грустью подумал, что очень часто его недальновидность приводила к нежелательным последствиям. Такую даму, как де Ла Мотт, нельзя было настраивать против себя. С ее умом, логическим мышлением и способностью к решительным действиям она могла переиграть кого угодно, в том числе и герцогиню, хотя та считалась одной из умнейших женщин при дворе. По отношению к Жанне Людовик вел себя как самый настоящий сноб. Ну что мешало ему дать несчастной хотя бы одно бывшее имение Валуа? Возможно, они с Марией-Антуанеттой имели бы преданнейшего друга, который с блеском выполнил бы любое их поручение, даже на дипломатическом поприще. Благодаря ему, Людовику, графиня превратилась в заклятого врага, и теперь пришлось приговорить ее к смерти. Слабовольный и инертный король не любил отдавать подобные приказы, особенно когда речь шла о женщинах. Но сейчас, как он считал, у них не было другого выхода.

* * *