Проклятое желание

– Кайла! – В гимнастический зал вбежала мама Кайлы, прижимая к себе волшебную книгу, и я оцепенела на месте. – Вот ты где, – выдохнула Анджелина, крепко обнимая дочь. – Когда я услышала гром и увидела, как вокруг школы хлещут молнии, то испугалась, что случилось самое страшное. – Дрожа от волнения, она оглядела всех нас. – Моя книга завершена. Я знаю, чем всё закончится.

– И?.. – затаила дыхание Флора.

– Я… я не совсем уверена. – Оказавшись среди обступивших её детей, Анджелина попыталась улыбнуться, но я видела, что она очень встревожена.

– Это потому, что будущее ещё не наступило, – напомнил ей Вольфингтон. – И его всегда можно изменить.

– Истинная правда, – согласился с ним профессор Себастьян.

Я жадно уставилась на книгу. Теперь мне по-настоящему захотелось знать, что же в ней написано. Что задумал Румпельштильцхен. Участвует ли в его кознях Анна. Чем всё это обернётся для Чароландии. И что мы можем сделать, чтобы помешать злодейским планам. Но Анджелина никак не решалась заговорить, а мои преподаватели не задавали вопросов. Вместо этого они о чём-то перешёптывались между собой. И даже улыбались.

– Что бы ни было там написано, оно наверняка может подождать до вечера. Что скажете, Анджелина? – спросила Флора.

– Вполне, – кивнула Анджелина. – Сегодня ничего важного не произойдёт. И завтра тоже. И послезавтра. И даже послепослепосле…

– Одним словом, время у нас есть, – чуть повысила голос Флора. – И лично я считаю, что сейчас, после всех этих волшебных желаний и нападения тайфир, которые вопреки ожиданиям оказались настоящими, нам всем больше всего нужно…

– А ещё они залили слизью и уничтожили все посадки редиса и клубники, – прибавила я. – Во всём королевстве ничего не осталось.

– В самом деле? – нахмурилась Харлоу. – Но этого не может быть! Ни в одной легенде о тайфирах не говорится, что они производят какую-то слизь. Вот молниями плеваться – это да. А кроме того, у них аллергия на всё, что произрастает на земле. Они не могут питаться растениями.

– Какое нездоровое у них питание, – покачал головой Олли.

Я совсем запуталась. Если у этих бестий аллергия на редиску и клубнику – значит, они и близко к ним не подходили. Кто же тогда?

– Но… – начала я и умолкла.

– Что «но»? – с любопытством посмотрел на меня Джекс.

«Это какая-то бессмыслица», – хотела сказать я. Правда, тогда мне пришлось бы рассказать ему обо всём, что он пропустил, пока был под чарами джинны. А это долгая история. Поэтому я просто отмахнулась:

– Позже расскажу.

– Договорились, – ухмыльнулся Джекс.

– Как я уже сказала, – снова взяла слово Флора, – думаю, сейчас всем не помешает немного развлечься. Почему бы нам не послушать какую-нибудь весёлую песню из мюзикла, который сочинили мадам Клео и Харлоу?

– Ради всего волшебного! – передёрнувшись, пробормотала Харлоу, а мадам Клео обрадовалась:

– Какая прелесть! Конечно!

– Только её ведь никто не помнит, – сказала Кайла.

– Думаю, кое-кто должен помнить. – Флора со значением посмотрела на Максин. – И я уверена, что её родные будут очень рады её послушать.

– Меня?! – растерянно попятилась Максин. – Но мой голос… Я же говорила, что он звучит ужасно.

– Вряд ли так уж ужасно, – мягко возразила Флора. – И даже если ты немного сфальшивишь, ничего страшного! Ведь ты среди родных и друзей – тебе нечего стесняться. – Все дружно закивали, но у Максин вид был по-прежнему неуверенный. – Ну же, мы все просим тебя. Чтобы развеяться после всех этих… неприятностей, которые здесь случились.

– Ладно, – согласилась наконец Максин, застенчиво и радостно одновременно. Её родня, а также все ученики и преподаватели встали кругом, чуть потеснив эльфов-уборщиков, которые продолжали наводить порядок в зале. – Тогда я спою увертюру «О, Чароландия». Начинается она так: – О, Чароландия! Родимая страна!

Голос Максин то хрипел, то давал петуха, и уцелевшие стаканы на ближайшем столе угрожающе дребезжали, но это не имело ровным счётом никакого значения. Она была счастлива. И мы были счастливы. Мы смеялись и подбадривали её. И всем нам было очень весело, потому что жизнь в Сказочной исправительной школе наконец наладилась и стала именно такой, как и полагается: непредсказуемой.