Прокляты и забыты. Отверженные Герои СССР

Однако Хусанов, хоть это и невероятно, остался жив — его только тяжело ранило, и он потерял сознание. Очнувшись, Зиямат увидел вокруг себя трупы, а над головой дула автоматов. Немцы что-то кричали и готовы были изрешетить солдата. Но среди них оказался офицер, который не дал его убить. Сержанту сделали операцию, поставили на ноги и возили по воинским частям, показывая, как в цирке. Немцам внушали, мол, вот храбрый солдат, коммунист, но все равно мы его взяли в плен.

Когда Хусанов понял, в чем дело, то чуть руки на себя не наложил.

— Я коммунист! Стреляйте! — кричал он в отчаянии, а немцы только смеялись. На очередном представлении солдат заорал во всю глотку:

— Фельдмаршал Паулюс — Сталинград — капут! Дреббер, Шлеммер — капут! Манштейн — Курск — капут! Гитлер — капут!

Его избили и бросили в лагерь в блок смертников. Лагерь находился в Болгарии. Чуть встал на ноги — начал искать возможность побега. В это время немцы формировали Туркестанский легион. Записался в него и Хусанов. 15 мая 1944 г. он бежал вместе с 27 товарищами в горы. Десять дней они отрывались от погони и в Черногории встретили, наконец, партизан…

Болгарский солдатский интернациональный батальон шел на соединение с черногорскими партизанами. Остановились в небольшой котловине с одиноким домиком, окруженной со всех сторон горами. Решили сделать привал. Едва пообедали, как дозорные сообщили, что котловину окружают немцы. Силы были не равны: против 300 партизан с винтовками около четырех тысяч вооруженных до зубов автоматчиков. Командир принял решение: разделившись на тройки, с боем выходить из окружения. На пути группы Хусано-ва оказалась скала, с которой бил пулемет. Под прикрытием товарищей Хусанов дополз до подножия скалы. Обходить ее было некогда, дорога была каждая секунда. Оставалось одно — метнуть гранату на 15-метровую высоту. Раздался взрыв, и вниз полетели камни, которые завалили Зиямата. Его снова посчитали погибшим.

Батальон почти без потерь ушел из котловины.

Очнувшись ночью, тяжело раненный Зиямат выбрался из-под камней, кое-как перевязал себе раны и пополз к дому, где партизаны останавливались накануне. На истекающего кровью партизана наткнулась крестьянка-черногорка. Несмотря на смертельный риск, она нашла его товарищей, которые переправили раненого через горы в лагерь сербских партизан. Затем на самолете Хусанов был перевезен в Италию, в подпольную больницу итальянского Сопротивления в городе Турине. Четыре операции перенес Зиямат, почти год пролежал в постели… Там и встретил весть о победе.

По прибытии из Италии в Одессу Хусанов сразу почувствовал к себе недоверие. Ему отказали в восстановлении в партии, за пребывание в Туркестанском легионе судили, лишили звания Героя. После отсидки в лагере он остался в Казахстане. Вышел из лагеря с тяжким грузом на сердце.

Стал учителем. Среди детей легче было переносить тяжесть несправедливости. Затем переехал в родное село Сайрам. Зиямат был отзывчив к человеческой беде, но замечали односельчане странность — молчалив и замкнут. Никуда не ходит, дружбы ни с кем не водит, бывает лишь в школе и дома. Несмотря на то что тяжело болел, почти всегда спокоен.

Накануне двадцатилетия со Дня Победы в школу пригласили фронтовиков. Обратились ребята и к своему учителю:

— Может, расскажете нам о себе и своих товарищах? Ведь вы тоже воевали?

Дрогнули, напряглись скулы, будто сдерживал он тяжелую боль. Потом сказал медленно:

— Да, воевал…

И разом сникнув, тяжело направился к выходу.

Как-то генерал-лейтенант Г.Б. Сафиулин был приглашен на торжественное открытие памятника Героям войны в городе Шахрисабэ. Здесь от старого солдата он узнал, что Зиямат Хусанов жив и проживает в кишлаке Сайрам под Чимкентом. Генерал тотчас выехал к нему. Выслушал его горестный рассказ и посоветовал написать письмо в Президиум Верховного Совета СССР с просьбой снять с него клеймо изменника Родины.

Вернувшись в Казань, генерал Сафиулин пишет о подвигах 3. Хусанова и о постигшей его несправедливости в Министерство обороны, в Комитет государственной безопасности, ищет людей, знавших Хусанова.

В это же время Хусанов случайно в республиканской газете прочел воспоминания болгарского генерала Михнева, своего партизанского командира, который написал о нем, как о геройски погибшем друге.

К проверке заявления Хусанова и письма Сафиулина был подключен КГБ СССР. Нашли людей, знавших его по партизанской борьбе в Болгарии. Оказалось, что в государственном музее Революции в Софии давно был выставлен портрет Хусанова в черной траурной рамке, ему было посмертно присвоено звание «Народный партизан».