Проклятые

Мэтт стоял босиком на полу, и его высокая фигура и сильные плечи вырисовывались темным силуэтом на фоне освещенного луной окна. Кэрол не могла разглядеть его лица, но почему-то ясно видела, как сверкают его глаза. Странно сверкают. Он не в себе.

— Мэтт, ты что? — дрожащим охрипшим голосом выдавила из себя Кэрол. — Ты меня не узнаешь?

— Узнаю, любовь моя, — в темноте сверкнули его зубы. — Уже вернулась, шлюха?

— Что?!

— Не притворяйся, Кэт! — его мягкий голос вдруг изменился, став злобным и яростным. Кэрол расслышала какой-то странный звук, и вздрогнула, когда поняла, что это скрежет зубов.

Краем глаза она увидела, как Моника в ужасе прижала дрожащую ладонь к губам. Мэтт зашатался, и, как подкошенный, с грохотом рухнул на пол.

Моника бросилась к нему.

— Сынок, сыночек! Да что же это с тобой? — плача, запричитала она. — Что происходит, Господи, что?! Он без сознания, Кэрол!

Кэрол начала приходить в себя и почувствовала, как что-то больно впивается в ладонь. Разжав пальцы, она обнаружила, что сжимает разбитый стакан. Стряхнув осколки на пол, она поднесла поближе к глазам окровавленную ладонь.

— Порезалась, — чуть слышно пробормотала она.

— Помоги мне положить его на кровать, — Моника попыталась приподнять его плечи.

Поднявшись с пола, Кэрол подошла к ней.

— Не поднимайте, не надо, у вас же сердце больное. Давайте, я попробую, а вы помогите, — девушка присела и, протянув руки у него под мышками, немного приподняла.

— Тяжелый… я не смогу. И вместе мы не сможем. Лучше попробуем привести его в сознание.

Кэрол аккуратно положила его обратно на пол и заглянула ему в лицо. С удивлением она обнаружила, что глаза его приоткрыты, и тихо окликнула. Никакой реакции.

— Включите свет, — обратилась она к Монике.

Когда комната озарилась внезапным светом, Мэтт сощурился.

— Не надо… уберите! — простонал он, зажмурившись.

Моника выключила свет и зажгла ночник.

— Сыночек, ты можешь встать? Пожалуйста, помоги нам положить тебя на кровать.

Кэрол снова обхватила его руками и попыталась поднять. Он подобрал ноги, помогая уложить себя в постель, и, оказавшись на мягких простынях, снова перестал двигаться. Сквозь полуприкрытые веки он без всякого выражения смотрел куда-то перед собой.

— Не трогай его, пусть полежит, — прошептала Моника, заглядывая ему в глаза. — Сынок, ты слышишь меня? Не слышит. И, кажется, даже не видит, — добавила она тревожно.

— У него так бывает после сильных приступов, он мне рассказывал. Он ничего не помнит, но ему говорили, что он так по несколько часов лежал, как в прострации какой-то, между небом и землей. В таких случаях ему просто давали отлежаться, пока он сам в себя не придет.

— Господи, — заплакала Моника, прижав кулак к губам. — Страшно-то как смотреть на него! Как безумный…

Кэрол вздрогнула от ее слов. Безумный.

— Нет, не безумный, не говорите так. Это просто шок такой после приступа, может из-за сильной боли. Организм включает защитный рефлекс, таким образом восстанавливает силы.

— Откуда ты знаешь?

— Слышала где-то, что так бывает. Не переживайте, он скоро придет в себя.

— Как не переживать? Горе-то какое! — запричитала Моника. — Сыночек мой, что же они с тобой там сделали? Что же это за напасть к тебе опять прицепилась? Мало настрадался за свою жизнь, что ли, зачем же ты с ним так, Господи?

Обняв Кэрол, она уткнулась лицом ей в грудь и безутешно разрыдалась.

— Ты ведь его не бросишь?

— Не брошу, — ответила Кэрол.

— Обещай, что не бросишь моего мальчика. Сердце у меня плохое, что со мной случится, у него же никого больше нет. Он тебя любит, сильно любит, не разбивай ему сердце, он этого не переживет. Он такой слабый, ранимый. А теперь еще эта странная болезнь… Пообещай, что будешь заботиться о нем, что не оставишь его!

— Я обещаю. Я люблю его, и я буду с ним, чтобы не случилось.

— Я верю тебе, деточка. И душа моя будет спокойна, пока ты с ним.

— Скажите, а кто такая Кэт?

Моника отстранилась, и лицо ее исказила ненависть.

— Жена его. Бывшая. Она во всем виновата, только она! Сломала она его, загубила. Так и не оправился, бедный. Видела, что с ним творится? До сих пор она ему мерещится! Забыть не может, сколько из-за нее выстрадал!

— Думаете, он все еще ее любит? — осторожно спросила Кэрол.

— Ненавидит он ее, разве не видишь? Как можно любить человека после такого? Он же к ней со всей душой, дышать без нее не мог, а она… — голос Моники задрожал от боли и ярости. — Говорить о ней даже не хочу! Хватит! Не стоит она того, чтобы вспоминать о ней. Теперь у него есть ты, и это главное. С тобой он забудет о своей боли. И болезнь у него эта пройдет, потому что из-за нее все. Не сомневаюсь даже.

Кэрол слушала ее, грустно наблюдая за Мэттом. Губы его были плотно сжаты, в уголках рта пролегли горестные морщинки. Пустой блуждающий взгляд из-под полуоткрытых век вызывал у нее нервную мелкую дрожь.