Проклятые

Но Кэрол уже убежала, захлебываясь в рыданиях, и заперлась в своей комнате. Она слышала повышенные голоса Куртни и Рэя, которые разбирались внизу, но прислушиваться к их словам не стала. И так ясно, что Куртни объясняет Рэю, что знает Кевина, что он надежный парень, что она сама, в конце концов, настояла на том, чтобы Кэрол сходила с ним куда-нибудь развеялась. Судя по тому, что Рэй продолжал что-то кричать в ответ охрипшим от злости голосом, доводы Куртни не повлияли на него успокаивающе.

Закончилось все тем, что под окнами взревел мотор его машины, завизжали в ярости колеса, и он умчался прочь.

А Куртни постучалась в комнату Кэрол, которая немедленно ей открыла. Ей вдруг показалось, что лицо Куртни резко осунулось, побледнело, а в глазах застыло выражение такой горечи, что сердце Кэрол болезненно сжалось. Обняв Куртни, она беззвучно расплакалась.

— Я люблю тебя! — горячо шептала Кэрол, прижимаясь к ее груди. — У меня нет никого дороже тебя! Я готова на все для тебя. Я не хочу, чтобы ты грустила. Что мне сделать, чтобы ты была счастлива, что? Только скажи!

Но Куртни молчала, с нежностью и затаенной грустью поглаживая ее мягкие шелковистые волосы. И это молчание отзывалось в сердце Кэрол еще большей болью.

— Куртни, не молчи, ну пожалуйста, скажи хоть что-нибудь! Почему ты так расстроена? Из-за Рэя?

Куртни помолчала, а потом тихо сказала:

— Девочка моя, никогда не выходи замуж за мужчину, который тебя не любит, как бы сильно не любила его ты. Лучше быть одной, чем жить с человеком, который не видит в тебе женщину, наблюдать, как он желает других…

Руки Кэрол задрожали, и она еще крепче прижалась к Куртни.

— Желает других? О ком ты говоришь? Ты… ты думаешь… я…

— Ты? Нет, моя девочка, ты здесь ни при чем, даже не думай об этом. Я говорю о том, что у него всегда были другие женщины, и всегда будут. А со мной он живет только из-за денег. Я всегда об этом знала. Мне казалось, что без него жизнь потеряет для меня всякий смысл, ведь кроме него у меня никого не было. Но теперь у меня есть ты. Придет время, и я буду нянчиться с твоими малышами. А он… Я просто очень устала. Очень.

— Куртни, он любит тебя, ты ему дорога, ведь кроме тебя у него никого нет, он тоже один в этом мире, — отчаянно возразила Кэрол. — Если бы дело было в деньгах, он бы мог давно уже найти себе кучу других богатых и одиноких женщин, а он живет с тобой, всю жизнь живет, потому что ты ему нужна!

— Ты так думаешь? — улыбнулась Куртни, заглядывая в мокрое от слез личико девушки.

— Конечно! Ведь мы семья, ты, я, он! Ты же сама всегда говорила, что семья — это святое, что нет на свете ничего дороже. Мы — его семья. Ты — его семья! Ему не нужна никакая другая женщина, ни другая семья! Он глупый и капризный, он не понимает, что делает тебе больно, но… но ведь это все равно наш Рэй… твой. И мы никому его не отдадим, ведь правда? Он твой муж, так давно, ведь ты не откажешься от него теперь, когда столько вместе прожито?

— Я буду из последних сил пытаться сохранить нашу семью, — успокоила ее Куртни. — Не обращай внимания на мои слова. Это хандра на меня напала. Так со всеми бывает, когда все вдруг вокруг темнеет… И это проходит.

Куртни посмотрела в окно, на темное небо.

Никогда не скажет она своей девочке, как ей больно. Этот ни в чем не повинный ребенок будет страдать и чувствовать за собой вину, которой не было. Трудно было найти виновного в этой ситуации. Кто виноват? Рэй, который увидел в этой юной женщине свою первую любовь? Кэрол, пришедшая в их дом, и так похожая на мать? Или она, Куртни, вышедшая замуж за того, чье сердце было отдано другой? Как любил выражаться Джек Рэндэл — виноваты все, и не виноват никто.

Рэй заявился утром. Куртни, не смотря на то, что было воскресенье, уехала в офис. Кэрол тоже ушла, отправившись побродить по магазинам, не обмолвившись с ним ни словечком. Насколько Кэрол заметила, Куртни тоже с ним не разговаривала, и уехала работать, чтобы его не видеть. Впрочем, Кэрол ушла по той же причине.

На улице она случайно встретила Кевина Дорована, и впервые была рада этому. Они погуляли по городу, а потом он пригласил ее в театр. Кэрол забежала домой переодеться, Кевин ждал ее в машине.

Рэй был дома, и проводил ее хмурым взглядом, не сказав ни слова.

А в театре Кэрол сгорала от стыда, давясь от смеха, но ничего не могла с собой поделать, наблюдая за тем, как Кевин кривляется, передразнивая актеров на сцене. В конце концов, им пришлось удалиться, дабы их не выпроводили оттуда силой.

Выйдя на улицу, они расхохотались, как ненормальные. Кэрол ощущала себя легкомысленной проказливой девчонкой, делающей всякие нелепые глупости, такие, как недостойное поведение в театре. Но ей было весело с этим необычным забавным парнем, не боящимся показаться в ее глазах смешным и несерьезным.

И они зашагали по улице, взявшись за руки, оставив машину на стоянке. Зашли в попавшийся по дороге ресторанчик, поужинали.