Проклятые башни

Фельд, Ишбель и Изабо начали подъем накануне, а маленькая Бронвин, как обычно, висела в перевязи у Изабо за спиной. Молодая ведьма почему-то не могла больше ездить верхом на Лазаре с тех самых пор, как узнала, что он ее отец. Поэтому она шла пешком, держа в руках огромный букет душистых роз, чьи нежные белые лепестки были окаймлены кроваво-красным. Это была розовая десятина, дань, которую Мак-Фэйгены должны были платить драконам за их дружбу и терпимость. На одном из ветхих гобеленов в главном зале был изображен Фудхэген Рыжий, преподносящий королеве драконов розу, которую он легкомысленно сорвал и вставил в петлицу. Этот дар так понравился королеве драконов, что она оставила дерзкому человеку жизнь, и так началась дружба между колдуном и драконами.

Обычай платить розовую десятину прервался на многие столетия, но Фельду было разрешено остаться в долине лишь при условии, что он возродит эту древнюю традицию. Когда Изолт жила в Башнях, срезать букет роз и относить его во дворец драконов в день летнего солнцестояния было ее обязанностью, так что теперь эту задачу поручили Изабо. Она выбрала самые крепкие бутоны и обрызгала их ледяной водой, чтобы они не завяли за время долгого подъема на Проклятые Вершины. Их еле уловимый нежный аромат окутывал ее, и, шагая по скалистой тропке, она размышляла, удастся ли получить из роз душистую эссенцию, чтобы добавлять в свечи и масло для купания.

Тропка стала круче, но вид был таким живописным, что медленный подъем вполне устраивал Изабо, и она время от времени останавливалась подождать Фельда, часто отстававшего, чтобы рассмотреть цветок или камень или прочитать абзац из своей книги, которую нес под мышкой. На Фельде был длинный бархатный плащ, тщательно вычищенный и заштопанный Изабо, а поношенные домашние туфли он заменил парой столь же ветхих башмаков. Шею он замотал длинным полосатым шарфом, чьи драные концы болтались у него на спине, а бороду заткнул за пояс. На голове у него была побитая молью шляпа, надвинутая на самые уши, и его седые волосы выбивались из-под нее, точно солома, вылезающая из слишком туго набитого мешка. За стеклами очков поблескивали рассеянные и добрые глаза, которые с любопытством ребенка не переставали высматривать что-нибудь новое и интересное.

Ишбель не шла, а летела над их головами, бесцельно, как воробей, иногда присаживаясь на дерево, чтобы подождать их, иногда приземляясь, чтобы пройтись рядом с жеребцом. Лазарь шел впереди, переходя на галоп, когда тропинка пролегала через луг, и с развевающейся яркой гривой скакал кругами, чтобы позвать их с вершины холма.

В тот вечер они расположились на ночлег под нависающим выступом скалы, и Изабо, щелчком пальцев вызвав огонь, приготовила вкусное рагу из припасов, которые Лазарь вез в сумках на спине. Жеребец улегся в траву рядом с ними, и Изабо блаженно прислонилась к его теплому боку. Прямо за крутым утесом находилась массивная каменная арка, отмечавшая начало Великой Лестницы. Каменные драконы, распростершие крылья по обеим сторонам арки, были для Изабо зловещим напоминанием о том, что ожидало ее впереди. Она изо всех сил пыталась думать о предстоящей встрече с уверенностью и оптимизмом, снова и снова напоминая себе, что Мак-Фэйгены всегда были друзьями драконов. Но глубоко внутри засел зудящий страх, что эти огромные существа сочтут ее недостойной их внимания как калеку и неудачницу.

Лучи рассветного солнца на заснеженных вершинах представляли собой ошеломляющее зрелище, и Изабо застыла, глядя на суровое великолепие гор с трепетом и чувством собственной незначительности. Она молча съела несоленую кашу и выпила чай, а потом взяла свой букет и направилась к Великой Лестнице.

В одиночестве она вошла в сумрак арки, глядя на розовеющее небо со страхом, смешанным с предвкушением. Хотя глаза ее не отрывались от горизонта, свист драконьих крыльев над головой все-таки застал ее врасплох, и она с нечленораздельным криком шарахнулась прочь. Сложив крылья вдоль гибкого тела, дракон спикировал вниз, точно пылающая стрела, потом раскрыл крылья прямо над ее головой. Воздушная волна чуть не сбила Изабо с ног. Когда она восстановила равновесие, тот уже сидел на изгибе арки, несколько раз обвив хвостом каменный выступ и положив узкую голову на изящно скрещенные лапы.

Ярко-топазовые глаза оглядели ее с интересом. Если не считать еле заметного покачивания кончика хвоста и слабой пульсации кремового горла, дракон был неподвижен.

Изабо подавила ужас, который заставлял каждую мышцу и каждый орган в ее теле дрожать. Она глубоко вздохнула и сделала реверанс, не поднимая глаз.